ИноСМИ
Еврокомиссия, не одержав успехов в собственных амбициозных планах, решила занять твердую позицию в отношении Газпрома. Одна из тройки ее энергетических целей (экономия), даже несмотря на экономическую стагнацию, оказалась совершенно недостижимой: недавно пришлось отказаться от развития рынка биотоплива, поскольку протесты против лишения бедных регионов мира продовольствия стали уже слишком громкими. Прогресс в объединении локальных рынков в общий европейский энергетический рынок ничтожен (этим планам сопротивляется в т.ч. Польша). К тому же энергия в Европе продолжает дорожать, а объемы ее потребления падают, что лучше всего заметно на газовом рынке, который в прошлом году практически рухнул - потребление снизилось на 10%!

Россия же, наоборот, зарабатывает огромные деньги на сырьевой ценовой конъюнктуре, раздутой при помощи американских финансовых инструментов. Экспорт нефти и газа приносит бюджету и отдельным предприятиям гигантские доходы: в прошлом году Газпром стал самой прибыльной компанией в мире. Россияне, не обращая внимания на сложную ситуацию европейских потребителей, воплощают в жизнь свою долгосрочную стратегию по трубопроводным связям с Европой и строят два дополнительных газопровода на 120 миллиардов кубометров в год. Это удвоит их сегодняшние возможности. «Северный поток», т.е. северная газовая автострада, уже готов, строительство идущего на Балканы через Черное море «Южного потока» стартует в декабре, в процессе похоронив брюссельский проект под напыщенным названием «Набукко». Вдобавок Россия интенсивно инвестирует в другие экспортные направления: в Азию, Китай, на мировые рынки. То есть уже скоро она станет гораздо менее зависимой от продажи газа Европе, чем сейчас.

Диспропорция более чем очевидна. Так что год назад Европейская Комиссия устроила облаву на фирмы Газпрома и клиентов в Центральной Европе (в т.ч. в Германии), покупающих у них газ. Спустя год она решила завести дело, в котором обвинила российский концерн в блокировании конкуренции. Германии в этом списке уже нет, и это очень характерно. Политический повод прозрачен: Комиссия поддалась натиску части стран бывшего соцлагеря (в первую очередь Литвы и Польши) и усилила давление на главного поставщика газа в Европу. Эти страны оказались в непростой ситуации, и поэтому они начали протестовать и требовать от Комиссии активных действий. Однако такая позиция идет вразрез с интересами Европы, другие страны ее не поддерживают и выступают против. Но решения по энергетической политике принимают страны-члены ЕС, и Брюссель в данном вопросе имеет мало влияния.

Дело это беспрецедентное, поскольку претензии могут быть выдвинуты к самому устройству контрактов, т.е. их долгосрочному характеру и ценовым формулам, увязанным с нефтяными ценами. Если бы Комиссия решила оспорить долголетние контракты, заключенные несколькими десятками европейских фирм и являющиеся фундаментом безопасности поставок газа на наш континент, это был бы настоящий шок. То, что Евросоюз решился пойти на такой конфликт, может означать, что он хочет воспользоваться ситуацией снижения объемов импорта газа, когда, не слишком рискуя получить жесткий ответ, можно надавить на поставщика и выторговать для себя более выгодные условия.

С другой стороны, либерализация энергетических рынков - это инструмент, с помощью которого на наш рынок, где в качестве поставщика сильна позиция Газпрома, смогут войти европейские гиганты. Россияне постепенно восстанавливают свое присутствие в этом регионе (не без проблем, как это было видно на литовском примере), а государства Центральной Европы не хотят отдавать свои энергетические активы более развитым западным коллегам. Некоторые, как Венгрия, даже поговаривают о дешевой энергии и национализации некогда проданных компаний. Польша в эту картину не вписывается: она не идет на сотрудничество с Россией и очень дорого (из-за своей политической беспомощности) платит за газ, одновременно опасаясь открытия рынка для внутриевропейской конкуренции. Ведь в нынешней ситуации, представляющей результат нашей политики (дорогой газ в течение десяти лет, еще более дорогой газ из Катара - в течение 20), за открытие рынка для прихода крупных игроков мы можем заплатить крахом нашего монополиста (концерна PGNiG, - прим. пер.). Некоторые политики и публицисты проявляют невероятные антимонопольные порывы, желая освободить польский газовый рынок от этой польской компании и открыть его для заграничной конкуренции. Однако в нашем политическом классе еще дремлют остатки инстинкта самосохранения. Но как же тут выстоять при нашей катастрофической политике войны на два фронта?

("Szczesniak.pl", Польша)
Анджей Щенсняк (Andrzej Szczęśniak)