"Сегодня"
Свой 45-й день рождения (был 18 октября) Николай Мельниченко отметил не дома в кругу родных-близких, а за рубежом — в США. Исчез он довольно неожиданно, ускользнув от Службы безопасности, которая последнее время демонстративно вела наружное наблюдение не только за ним, но также за его адвокатами, о чем те обеспокоенно говорили. Позже генпрокурор Виктор Пшонка сообщил, что Николай, против которого были возбуждены прекращенные ранее уголовные дела, якобы еще 23 сентября объявлен в розыск. В свою очередь главу ГПУ опроверг адвокат Павел Сычев, заявив, что 10 октября следователь передал для Мельниченко повестку на 12 октября, а объявленным в розыск, мол, повестки не выписывают. Короче, все смешалось в кучу, и мы попытались выяснить, что к чему, непосредственно у автора кассетного скандала...

— Около месяца назад вы сказали нам, что находитесь в США — ничего не изменилось?

— Сейчас, когда мы беседуем, я остаюсь в Штатах. Но на днях приеду в одну из европейских стран. Зачем — скажу позже.

— Как вам удалось оторваться от преследования? Ведь по пятам шла СБУ, расклеивавшая по всей Одессе листовки-ориентировки на Мельниченко с указанием автомобилей и паспортов, которыми вы можете воспользоваться при пересечении границы...

— Уйти еще не удалось — охота на меня продолжается. А что вы хотите услышать? Как я пробирался тайными тропами и меня вели проводники? Такого не было. Я абсолютно законно, не таясь, пересек границу в пункте пропуска.

— Каком?

— Ну, не важно. Но сделал это, повторяю, ничего не нарушив. Меня искали в Одессе, Крыму, как бы «загоняя» в определенный коридор, по которому я мог уйти в Приднестровье, на границе с которым и хотели, видимо, задержать или инсценировать убийство при попытке к бегству. Но получилось иначе, и я туда не пошел.

— А как же подписка о невыезде?

— Да не было никакой подписки! Откуда ее выдумал Пшонка, надо у него спросить.

— Пересекали границу по своему паспорту или чужому?

— У меня не один, не два, а четыре паспорта. И все законные. По какому из них покинул Украину, нет разницы. Но там стоит отметка о пересечении границы, потому что без нее не впустят назад.

— Разве вы не навсегда уехали?

— Нет, временно. И не по своей воле, а под давлением.

— Чьим?

— Уже рассказывал вам — мне угрожали расправой. ГПУ, МВД, куда об этом сообщил, ничего не сделали, чтобы защитить меня. Пришлось уехать, пока не убили.

— Кому нужна ваша смерть?

— Тем, кому не нужна правда о бывшем руководстве страны.

— А фамилии?

— Давайте пока без них. Придет время, и фамилии узнают все.

— Какой хотя бы статус этих людей?

— Ну, хорошо, скажу. В Украине действует очень мощная, хорошо законспирированная и неплохо оснащенная нелегитимная спецслужба, которая занимается политическими убийствами. Некий аналог небезызвестных «орлов Кравченко» и белорусских «эскадронов смерти». Позиции этой спецслужбы усиливаются. Одной из ее задач было мое уничтожение.

— В чьих интересах «орлы-эскадроны» работают, кто туда входит?

— Входят бывшие и нынешние сотрудники СБУ, военной контрразведки, милиции, прокуратуры. А действуют они в интересах крупных олигархов.

— Чем же вы олигархам не угодили?

— Тем, что хочу показать, каким образом им за десять лет удалось из шестерок выбиться в представители крупного капитала, нажив миллиарды и обокрав простых граждан. Это зафиксировано на записях, сделанных в кабинете Кучмы. С этих, так сказать, олигархов будут сорваны маски. И все увидят, что это отпетые воры, бандиты, которые грабили и гнобили свой народ...

— Раньше у вас главными врагами были Кучма, Литвин. Теперь к ним добавились и олигархи. Они и вынудили уехать?

— Это не мои враги. Это враги украинского народа. Сначала они пытались меня подкупить...

— Каким образом? И зачем?

— Чтобы я снял все претензии к Кучме. Еще в мае через одного очень влиятельного человека мне передали, что люди экс-президента «хотят договориться с Мельниченко по-доброму». И назвали сумму — десятки миллионов долларов (по данным «Сегодня» — $25 млн).

— За что?

— За то, чтобы я навсегда отстал от Кучмы (адвокаты экс-президента сказанное Мельниченко в этой части называют «очередной примитивной ложью». — Авт.).

— И вы, конечно, отказались?

— Нет. Я не отказался и не согласился. Важно было узнать условия, а потом о готовящейся сделке сообщить в ГПУ, чтобы она ее задокументировала... Но что-то не сработало или произошла утечка, и контролированная сделка не состоялась. А мне и людям из моего окружения начали поступать угрозы. Классика жанра: за подкупом следуют угрозы. Дожидаться, пока их приведут в исполнение, я не стал...

— Кто помогал вам уехать из страны?

— Мир не без добрых людей. Но те, кто помог, не из иностранных спецслужб. Это граждане Украины.

— Не хотите говорить...

— Да поймите же — любое слово может обернуться против меня: обвинят в разглашении тайны следствия. А ее надо уважать.

— Как объясняете заявление Пшонки о вашей подписке?

— Или генпрокурора подставили подчиненные, и он не разобрался, или Пшонка сознательно вводит в заблуждение других, или же сам входит в параллельную спецслужбу, о которой уже говорилось... Я получил официальный документ из СБУ, где факт подписки о невыезде опровергается. Пшонка должен публично признать, что был неправ, и извиниться, иначе ответит в суде...

— Вы в США на правах политического беженца?

— Политубежище я получил еще в 2001 году, после того, как против меня было незаконно возбуждено уголовное дело. Его возбудил замгенпрокурора Алексей Баганец, нынешний адвокат экс-главы МВД Юрия Луценко. В том же 2001-м ПАСЕ приняла специальную резолюцию, где говорилось: «Не выдавать Мельниченко Украине».

— Как это корреспондируется с 2011 годом?

— А так, что США и Европа признали меня преследуемым в Украине по политическим мотивам, политбеженцем. Что бы ни говорили ГПУ, СБУ о том, что меня объявили в розыск, что я нарушил подписку, сбежал и так далее — это блеф. Такое мы уже проходили.

— Не боитесь, что «спецслужба» может достать вас и в США? Позаботились о личной безопасности?

— О безопасности позаботился.

— Находитесь под американской программой защиты свидетелей?

— Я бы не хотел находиться под ее защитой. В 2001 году мне предлагали даже внешность изменить путем пластической операции. Свой отказ я мотивировал тем, что должен дать показания в украинском суде, и после измененной внешности могут возникнуть вопросы, не двойник ли это Мельниченко. Я и сейчас готов дать показания в суде. Но если «спецслужба» будет препятствовать, сделаю это в суде США, Британии, другой страны. Или Европейском суде по правам человека.

— Передав туда свои записи?

— Элементарно.

— Вы как-то сказали, что готовы встретиться со следователем по вашему делу на территории США.

— Да. Но членам следственной группы по моему делу не дали американских виз.

— Так это им отказали?!

— Им. Но можно встретиться и в Европе, куда они могут получить шенгенские визы.

— Какой ваш прогноз насчет себя?

— Честно? Мне страшно. Мне реально страшно. Все, что происходит последние десять лет, не поддается никакому объяснению. Ни с делом Гонгадзе, ни с делом Кучмы, ни с моими делами. Меня хотят убить, чтобы я умолк, как Кравченко — раз и навсегда. Желательно, чтобы при этом застрелился дважды, тоже как он. Чтобы не дал больше показаний, не дал пленок. Но кроме меня и моих записей, есть и другие доказательства. Я не могу о них говорить — расценят как разглашение данных досудебного следствия. Но цель «спецслужбы» — не только убрать меня. Еще одна задача — подставить Януковича. Идет спецоперация по его дискредитации и в итоге — отстранении от власти. Он слишком многим из бывших перешел дорогу, и те этого не простят. В орбиту спецоперации вовлечены серьезные силы как извне, так и внутри Украины. Все очень серьезно.

— Как думаете, наш разговор пишут?

— И не сомневайтесь...

«КУЧМУ Я ЗАПИСЫВАЛ В УСЛОВИЯХ КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ»

Недавнее решение КСУ, признавшего вне закона добытые в нарушение Конституции доказательства, Мельниченко... поддерживает (хотя оно явно не в его пользу — прослушка президента в обязанности охраны не входит). Николай ссылается на норму статьи 39 УК, гласящую о крайней необходимости. «ГПУ приобщила сделанные в кабинете Кучмы записи к материалам уголовного дела, признав тем самым их законность, как и то, что я действовал в условиях крайней необходимости, — говорит экс-майор. — Теперь правовую оценку даст суд — либо признает то же самое, либо нет. А КСУ должен разъяснить, как статья 39 УК согласуется с ключевыми положениями Конституции, в том числе о праве на жизнь (нужны подписи минимум 49 народных депутатов). И не будет разночтения, можно ли без разрешения суда писать президента или кого-то еще, если те совершают коррупционные деяния».

Александр Ильченко