Луганск: потери, которые так и не восполнились

Источник

В конце нашей улицы еще летом 2014 года снаряд попал в гараж.

Гараж сгорел дотла, остались только массивные ворота – одна стена, и то бутафорская. Если идти мимо, то можно через щели в воротах увидеть небо, сгоревшую грушу во дворе и обломанные огнем зубья старых стен.

Хозяин гаража ходил по нашей улице и причитал: "Все, что нажито непосильным трудом, – металл, инструменты, все, что годами выносил с завода, всё пропало, все прахом!" Смешно, конечно. Сгорело то, что он выносил с завода, на котором работал, десятилетиями.

Гараж тогда потушили. Сгорело как свечка огромное дерево во дворе, и от огня обуглилась крыша дома, но ведь дом – основное – уцелел.

А потом пошло прахом все в жизни.

Жена умерла внезапно. Ещё ходила на работу, потому что некому тогда было работать, и умерла так, между делом, не предупредив никого об этом. Не думала умирать, а умерла – без пафоса и стакана воды у постели. Скольким она делала уколы по нашей улице, а сама ушла тихо и наспех.

Взрослая дочь осталась жить с отцом только потому, что боялась, что он все пропьет в доме. Сломала свою жизнь ради его жизни.

И отец стал слабеть как-то на глазах. Стало не важно, что травы за двором по пояс, что высох орех у ворот, что ворота давно не крашены.

Раньше, при матери, жили для себя и для людей, чтобы не было стыдно. А после ее ухода оказалось, что жить стало не для кого, и трава в пояс перестала играть какую-то роль в жизни.

На улице ведь у многих тогда выбило окна, покорежило ворота, посекло стены. Кто-то справился сразу, кто-то махнул рукой, заткнув прорехи в воротах тряпками.

Странно, что уходить друг за другом стали внешне крепкие ещё люди, будто, не справившись со всем, как будто война дала какую-то отсрочку в год-другой, а потом все равно пришла забирать свой долг.

Помните тот фильм с аналогичным сюжетом?

Лично у меня все внешне неплохо. И мои потери они такие личные, что и описать их кому-то мне будет не под силу. На фоне потерянных жизней, рук и ног, домов и машин, у меня так, сущий пустяк. Я потеряла стержень, которым всегда могла гордиться.

Ведь что нужно для нормального сегодня?

Хорошее вчера и вера в завтра. А у меня вышло, что жить я научилась сегодня на сегодня, как и многие вокруг.

Меня начали окружать люди, типичной отговоркой которых было "Дожить бы" или "Поживем – увидим".

И еда стала сегодня на сегодня, и планы, и радости. Все с коротким сроком годности, как будто скоропорт.

В какой-то момент я поняла, что перестала быть командным работником, напрочь утратив навыки общения в коллективе.

После – что я просто не хочу приспосабливаться к новым отделам и новым людям.

Ещё, что не могу казаться лучше для кого-то.

Все оказалось чрезвычайно сложным для меня. Не работа, а то несущественное, что её сопровождало – чаепития в отделе с этими бесконечными разговорами о том, как я провел это лето, оценки событий, трактовки и прогнозы, бесконечное пережёвывание этой войны.

А потом я поняла, что такие, как я есть, я не одна. Только выход все ищут по-разному.

Моя бывшая коллега оформила себе индивидуальное предпринимательство, где несколько лет была и директором, и уборщицей сразу. Работала, платила налоги, когда не справлялась – нанимала помощников. Общалась избирательно, не пуская никого близко, говорила только о работе.

Вторая коллега долго и мучительно оформляла группу инвалидности, а после материальную помощь. Она приняла, что так проще для неё, спокойнее. Жить в ракушке своего дома, куда она пускает только проверенных людей. На мои сообщения она отвечает лаконично, через раз.

Первые два года она барахталась, как и я. Один коллектив, второй, попытки казаться лучше, попытки угодить и принять все происходящее, выучить новый понятийный аппарат и правильные ответы на сложные вопросы.

Я потом проанализировала, из нашего довоенного отдела, в котором мы работали годами, только один человек смог вернуться к прежней жизни, как ни в чем не бывало.

И тут как бы с поправками, она поменяла за эти шесть лет не меньше десятка мест работы, увольняясь при первом же своем недовольстве, даже не пытаясь как-то принять происходящее. Появилась какая-то выхолощенность отношения ко всему, однодневность.

Из нашего довоенного отдела в шесть человек только один смог как-то социализироваться после. Остальные ушли в свободное плавание, открыв свои ЧП или найдя какие-то иные источники доходов.

Наверное, я ошибусь, если скажу, что дело здесь даже не в войне, а в том коллективе, из которого мы все вышли. Для нас это было больше, чем работа, больше, чем отношения коллег. И после ничто не могло сравниться с прежней формой отношений и прозрачностью в них.

Первые два года мне казалось, что я изменяю прежней работе, устраиваясь на новую. Как и многие я ждала того мифического утра, когда всё станет как и прежде, и мы снова вернемся в наш отдел.

А потом я поняла, что даже спасительные сны о прошлом стали изменять мне. Все реже мне снился наш кабинет, наш офис, люди в нем. Я стала забывать детали, а прошлое все больше казалось мне нереально счастливым.

Моя бывшая руководитель рассказывала, как ей повезло устроиться на аналогичную довоенной должность в Москве. К ней неплохо относился её новый работодатель.

И можно было бы так работать годами, вероятно, но она не пережила один-единственный эпизод, когда владелец компании сбил со стула уборщицу, которая сидела, не видя его. Этого делать было категорические нельзя, все это знали – руководителя все могли принимать только стоя. Так, пустяк, из негласных правил той компании.

Она ушла после этого, продолжая, как и все мы, сравнивать, как было раньше и чего ещё она принять никогда не сможет.

Мне кажется, каждому из нас нужна реабилитация. Свой психолог. Та невыпитая бутылка, которая бы примирила нас со всем, расставила акценты.

Но вместо этого мы начали избегать друг друга, а при случайных встречах стоять и молча реветь о прошлом, потерянном и невозвратном.

Я как-то рассказала знакомой о такой вот случайной встрече, когда мы столкнулись с бывшей коллегой в супермаркете, и стояли напротив друг друга, умываясь слезами, а нас толкали тележками и корзинами все вокруг.

А потом также внезапно разбежались, чтобы снова спрятаться за броней жизни одним днем, жизни здесь и сейчас, жизни короткими отрезками без мучительных воспоминаний.

Моя знакомая, выслушав меня, сказала: "Жаль, что меня не было с вами. Мне ведь тоже есть, о чем пореветь, только часто бывает не с кем".

Анна Восточная, Луганск, специально для УП.Жизнь

Заголовок

Заголовок

111... читать дальше >>>