Источник
Atlantico: После заявлений Москвы насчет «последствий» для украинского экспорта в случае подписания соглашения о создании зоны свободной торговли с ЕС Киев решил выйти из переговоров. Что это, обычная борьба за торгового партнера или же признак больших дипломатических планов?

Жан-Сильвестр Монгренье: Нет никакой торговой войны между Европейским Союзом (а, следовательно, и входящими в него государствами) и Россией. Если рассмотреть то, что экспортируется с одной и другой стороны, становится ясно, что дело на самом деле не в этом: Россия продает энергетические и сырьевые продукты, тогда как ЕС отправляет за границу товары промышленного производства. Если здесь и была «торговая война», то ее вела Россия против Украины, чтобы заставить Киев прогнуться. Промышленные предприятия на востоке Украины ощутили эти «последствия» уже в августе.

Скрытый от глаз конфликт Москвы и Брюсселя находится в первую очередь в геополитическом плане. Россия стремится придать четкую форму тому, что в стране называют «ближним зарубежьем». Речь идет о сфере влияния под руководством Кремля, а конечная цель этой стратегии — контроль и ограничение суверенитета соседних стран. Путинская доктрина напоминает своеобразное переосмысление брежневской. Понятие ближнего зарубежья по сей день играет ключевую роль в сложившееся в России геополитической системе.

— Какое место отводится Украине в российской геополитической стратегии?

— Украина занимает центральное место как в памяти, так и в геополитических представлениях в России. Владимир Путин стремится сделать Россию оппозиционной силой, третьей стороной на международной арене. В этой схеме Украине отводится жизненно важная роль в плане смысла и критической массы. Здесь нужно отметить следующий важный момент: современная Украина отходит на второй план под напором образа Киевской Руси, первого российского государства, матрицы нынешней России. Поэтому Украину необходимо сделать частью таможенного союза России, Белоруссии и Казахстана. Это объединение в свою очередь должно послужить фундаментом для будущего Евразийского союза, который в свою очередь должен стать мощной структурой, призванной скомпенсировать распад СССР. Таким образом, Евразийский Союз — это не просто проект общего рынка, напоминающий Европейское экономическое сообщество 1960-1970-х годов. Евразийский союз — это, безусловно, стратегический и геополитический проект.

— Какое место отводится Европейскому Союзу в логике России? Пытается ли он как-то воспрепятствовать ему?

— Правительства Европейского Союза стремятся заключить соглашения об ассоциации со своими непосредственными соседями: Украиной, Белоруссией, Молдавией и государствами Южного Кавказа (Грузия, Армения, Азербайджан). Одна из задач «Восточного партнерства» заключается в формировании внешней политики в соседних с ЕС странах, причем в отличие от 1990-2000-х годов сейчас речь идет о стратегии подготовки к вступлению. Раз Украина является важнейшим в регионе государством, Брюссель естественным образом пытается улучшить собственные отношения с Киевом. Соглашение об ассоциации с Украиной не носит исключительный характер, и та в полной мере сохраняет свой суверенитет. Брюссель ни в коем случае ничем не угрожает Киеву, однако все равно испытывает некоторое разочарование.

Российская власть со своей стороны стремится ограничить украинский суверенитет и взять под контроль развитие событий, оправдывая все риторикой о «братских народах». Здесь, кстати, напомним, что Россия, несмотря на всю братскую любовь, берет с Украины за газ вдвое больше, чем с Германии. В плане славянско-православной солидарности все обстоит несколько лучше. Хотя присутствие Казахстана в Таможенном союзе подчеркивает лживость всех этих утверждений.

В стремлении к «союзничеству» российские власти пытаются исправить события 1991 года, то есть распад Советского Союза. Именно этого и опасаются государства Центральной и Восточной Европы, которые плотнее контактируют с Россией и, следовательно, лучше понимают риски и угрозы. Таким образом, эти государства становятся главной движущей силой восточного партнерства. Их замысел заключается в укреплении геополитического плюрализма постсоветской эры и формировании «кольца» свободных, мирных и процветающих стран у границ ЕС.

— Планы России осуществимы или же это чистой воды заблуждение?

— В российских проектах явно просматривается жажда влияния, хотя зачастую и не учитывается стремление к независимости бывших советских республик: руководители этих государств не хотят быть просто главами регионов. Поэтому Москва регулярно наталкивается на обструкцию и маневры с их стороны, как в СНГ, так и в ОДКБ.

Если в европейском политическом классе всерьез не рассмотрят эту отдающую реваншизмом тенденцию, то у российского руководства может быть весьма широкое поле для маневра. Европейские государства совершенно не заинтересованы в восстановлении ревизионистской державы у их восточных границ. Этот самый ревизионизм отсылает нас к геополитическим вопросам и условиям обретения независимости республиками бывшего СССР (превращение границ федеративных республик в национальные границы). Вспомните, что случилось с Грузией: Тбилиси лишился контроля над 20% территории страны. Псевдонезависимость Абхазии и Южной Осетии является ничем иным как аннексией. Короче говоря, Россия вышла за пределы своих границ и накрыла часть Южного Кавказа.

Кроме того, российские власти манипулируют «замороженными» конфликтами в Молдавии (Приднестровье) и Азербайджане (Нагорный Карабах). Москва пытается представить себя третейским судьей, но на самом деле она не беспристрастна. Путин и целый ряд российских официальных лиц уже ставили под сомнение границы Украины в зонах с частично русскоязычным населением (восточная часть Украины, Крым). Это еще один рычаг власти. Когда украинский премьер говорил о национальной безопасности, отложив соглашение об ассоциации с ЕС, он явно рассматривал подобный «сценарий».

Жан-Сильвестр Монгренье, доктор геополитики, научный сотрудник и преподаватель Французского института геополитики.
("Atlantico", Франция)