ИноСМИ
Катынское преступление представляет собой один из элементов политики СССР в отношении польского народа. Коммунистическая Россия с самого начала своего существования поставила себе целью путем революционных перемен распространить коммунистическую систему на весь мир. Эта цель должна была оправдывать любые доступные средства, включая физическое истребление противников путем геноцида.

Первым шагом после уничтожения большевиками своих политических противников внутри России стала внешняя экспансия, направленная навстречу революционному брожению в Германии, которая должна была привести к революции пролетариата в Берлине, а дальше во всей Европе.

Польское препятствие

В рамках задач компартии был сформулирован тезис, что «пролетарская революция в Германии приобретает большее международное значение, нежели российская революция» и мнение, что «главнейшим врагом германской революции окажется буржуазная Польша».

Этот тезис отвечал марксистской доктрине, по которой историческая революционная трансформация системы из капитализма в коммунизм в странах с наиболее развитыми средствами производства, какой была Германия, считалась неизбежной. Большевистская Россия решила, что для соединения революции, совершенной в России, с коммунистической революцией в Германии необходимо уничтожить самое серьезное препятствие, каким стала возродившаяся после Первой мировой войны независимая Польша.

В 1920 году Красная армия двинулась завоевывать Европу. Вторжение, не гнушающееся никаких средств в уничтожении противника, не считающееся с правилами ведения войны, принятыми у цивилизованных народов, было остановлено и отражено всеобщим гражданским и военным сопротивлением польского народа. Это была борьба за существование не только Польши, но всей европейской цивилизации и ее христианских корней. Варшавская битва, сражение на Немане, разгром и уничтожение Красной армии остановило экстенсивный империализм большевистской России, но укрепило убеждение коммунистических кремлевских лидеров в том, что всеобщее распространение русского коммунизма ради достижения им мировой гегемонии возможно лишь при условии уничтожения или полного порабощения поляков. В этом Россия нашла себе союзника в лице Германии, оспаривавшей возрождение польского государства после 123 лет его небытия, как противоречащее интересам немецкого народа в его экспансии на восток.

Уже в сентябре 1920 года после удара, который польская армия нанесла русским силам, Ленин писал: «Польша - придет время, мы и так завладеем ею. (...) Против Польши мы всегда сможем объединить весь русский народ и даже заключить союз с Германией. (...) Германия всегда будет нам помощником и союзником. (...) Временно наши интересы совпадают. Эти интересы разойдутся, и немцы станут нашими врагами в тот день, когда нам захочется проверить, что именно возникает на пепелище старой Европы - новая германская гегемония или коммунистический союз Европы».

Союз двух тоталитарных режимов

Версальский договор июня 1919 года и Рижский мирный договор марта 1921 приостановили воплощение ленинского плана. После того, как по Рижскому договору часть территории, на которой жило большое число поляков, отошла СССР, там стали постепенно усиливаться действия по денационализации этнического польского элемента, а позже началось его физическое уничтожение как явления, представляющего угрозу потенциального сопротивления тоталитарной системе и внедрения иностранного агентурного влияния. «Красный террор» как истребление врагов тоталитарной политической системы предвосхитил немецкий «коричневый террор» и послужил ему примером. Отсутствие сопротивления и реакции стран старой Европы на уничтожение Турцией полутора миллионов армян в 1915 году, спуск этого дела на самотек без суда и наказания для турецких палачей дал коммунистам понять, что победителей не судят, а любые реальные факты можно успешно покрыть завесой лжи. Другой предлог для использования методов геноцида как эффективного средства для достижения поставленных целей давала оставшаяся без соответствующей реакции «цивилизованного мира» голодная смерть 10 миллионов крестьян на плодородных землях Украины, включенной в состав СССР. […]

Окончательное решение

Преступные образцы подавления восстания в Вандее во время французской революции, прикрываемые идеологией свободы, равенства и братства, и их оправдание историей, давали дополнительные аргументы в том, что важнее всего цель и результат, а в распространении идеи жертвы неизбежны и даже необходимы: противники воплощения в жизнь этих идей должны исчезнуть, а «окончательное решение вопроса» оправданно.

Этот путь от патологий французской революции, левоориентированных программ коллективистского большевизма или народного социализма до красных Кхмеров воспитанника Сорбонны Пол Пота привел советский сталинский режим к признанию членов польского народа не поддающимся коррекции препятствием в строительстве всеобщего счастья коммунистического режима и доминирования Кремля в Европе, а в перспективе во всем мире.

Эти намерения были заявлены и стали воплощаться в жизнь в 1937 году, когда кремлевские власти предприняли акции уничтожения в отношения не только остававшихся на территории СССР поляков, но и агентурной Коммунистической польской партии. «Национальные отклонения» поляков были признаны неисправимыми, поэтому их следовало уничтожить, оставив лишь полностью идейно покоренных индивидуумов, чтобы использовать их как сообщников для совершения преступления над собственным народом.

Окончательное решение вопроса лиц польской национальности, которым по приказу Кремля занимался комиссар Ежов, своим примером предвосхищало окончательное решение вопроса лиц семитского происхождения на территориях, оккупированных Третьим рейхом. Важен здесь не масштаб преступления, а сама программа.

Германия обладала в этом плане большими техническими возможностями, однако страсть, с которой российская сторона совершала преступления, неоднократно превосходила действия немцев. По различным и неполным данным в 1937 - 1939 годах жертвами геноцида пали примерно 120 тысяч поляков. Их имущество расхищалось. Тех, кого специальные оперативные группы не ликвидировали на месте, в нечеловеческих условиях вывозили в отдаленные регионы государства, где их принуждали к рабскому, изнурительному труду, приводившему к смерти. […]

Катынский геноцид

Убийство 22 тысяч поляков, закрепившееся под общим названием «катынское преступление», которое было совершено по распоряжению от 5 марта 1940 года, с исторической перспективы представляется продолжением запланированного ранее и начатого в массовом масштабе в 1937 году плана по истреблению классовых врагов тоталитарной системы и «неисправимых элементов», особую группу в которых составляли поляки.

После упреждающего нападения Третьего рейха на СССР 22 июня 1941 года над находившимися в плену представителями польского народа были устроены очередные расправы, чтобы они не попали живыми в руки бывшего союзника-оккупанта. Когда немцы обнаружили массовые захоронения в Катыни, русские воспользовалась ситуацией и обвинили их в совершении этого военного преступления, хотя на самом деле это было дело рук СССР.

Участие Советского Союза в войне после июня 1941 года на стороне антигитлеровской коалиции вызвало в стане союзников опасение, что обвинение русских в этом преступлении ослабит их военные усилия, которые имели решающее значение в военном столкновении с фашистской Германией. Такой подход распространился и на послевоенный период.

Запрещенная правда

Долгая жизнь катынской лжи легла тенью на судьбы Польской Республики. После того, как западные союзники на Тегеранской и Ялтинской конференции отдали Польшу в сферу влияния советской России, шансов на разоблачение виновных в преступлении, совершенных этой страной против поляков, не осталось. Не говоря уже о каких-либо шагах, нацеленных на то, чтобы наказать их или возместить ущерб жертвам. Советская Россия, видя пораженческую позицию цивилизованных стран Запада, осмелилась на Нюрнбергском процессе обвинить в катынском преступлении Германию. Советская прокуратура преподнесла это преступление как военный геноцид немецких преступников. Сомневаясь, действительно ли можно приписать его Германии, Нюрнбергский трибунал не разделил позиции российских следственных органов и не вынес вердикта о виновных, а тем самым не назначил наказания. Подчиненная СССР и находящаяся с ним в вассальных отношениях Народная Польша до конца своего существования, т.е. до 1990 года, поддерживала катынскую ложь и сурово преследовала в своем правовом поле попытки разоблачения правды об этом и других преступлениях коммунистов, совершенных против польского народа. С 11 октября 1951 года до 14 ноября 1952 катынским делом занималась специальная Комиссия американского Конгресса. Результаты работы этой комиссии были отражены в отчете от 22 декабря 1952 года, который состоял из 2363 страниц. В него вошли документы, показания свидетелей, экспертизы. Отчет однозначно доказывает, что СССР совершил в годы войны ряд преступлений против беженцев и военнопленных. […]

Новое начало

В апреле 1980 года российский писатель Виктор Некрасов и 32 других бывших советских деятеля, оказавшихся на Западе, сделали заявление по поводу 40 годовщины советского уничтожения советских офицеров. Они писали: «В эти памятные и болезненные для Польши дни мы, советские защитники прав человека, хотим еще раз уверить наших польских друзей, а в их лице весь польский народ, что никто из нас не на минуту не забывал и не забудет об этой ответственности, которую наша страна несет за преступление, совершенное его официальными представителями в Катыни. Мы убеждены, что уже близок тот день, в который наш народ воздаст по заслугам участникам той трагедии – как его жертвам, так и палачам: одним в меру их преступления, другим в меру их мученичества» (журнал Kultura, Париж, № 5, 1980).

11 августа 1989 года Совет памяти борьбы и мученичества призвал генсека Польской народной республики обратиться к властям СССР с просьбой начать расследование катынского дела. 12 октября 1989 года генеральный прокурор ПНР направил генеральному прокурору СССР запрос на возбуждение следствия по факту преступления, совершенного над польскими военнопленными в 1940 году.

В сентябре 1990 года Генеральная военная прокуратура СССР начала следствие.

В Польше после системной трансформации 1990-х, в сентябре 1993 года министр юстиции Ян Пентковский (Jan Piątkowski), не получив согласия со стороны уходящего правительства Ханны Сухотской (Hanna Suchocka), принял решение открыть по катынскому делу независимое польское следствие.

[…] После выборов осенью 1993 года новый министр юстиции Ежи Яскерня (Jerzy Jaskiernia) выдал Варшавской апелляционной прокуратуре распоряжение закрыть польское следствие, поскольку дело по нему уже ведется в России. Вопреки многочисленным сенаторским запросам и попыткам вмешательства, оно не было возобновлено вплоть до 2004 года, когда российская прокуратура прекратила расследование, ссылаясь на истечение срока давности и неустановленность факта геноцида в отношении поляков. Постановление о прекращении дела и его материалы были засекречены. […]

Жертвы без реабилитации

Вокруг советского преступления против поляков в исторической и текущей плоскости продолжает сохраняться плотная завеса мрака. Как российская сторона, так и представляющие ее позицию или интересы влиятельные лица в Польше склонны к пересмотру квалификации «геноцид» в отношении катынского преступления. Когда СССР обвинял в совершении этого преступления Германию, это был геноцид, военное преступление и преступление против человечности, а когда россияне, наконец, признались, что это дело их рук, оказалось, что мы имеем дело с обычным военным преступлением. С прискорбием приходится признать, что «какая страна, такое и понятие обычного».

При этом непонятна позиция некоторых представителей и уполномоченных катынских семей, которые требуют реабилитации жертв этого преступления. Я придерживаюсь мнения, что это могло бы быть оскорбительным и для них, и для нас всех, а кроме того давало бы предлог для появления мнения, что они сами были в какой-то степени виновны в отношении агрессоров в мундирах советской армии и НКВД.

Говорить о реабилитации жестоко убитых советским аппаратом преступной системы, это все равно, что говорить о реабилитации жертв Варшавского восстания и восстания в варшавском гетто. Если жертвы немецких преступлений дождались честной оценки и моральной компенсации, то жертвы российского коммунизма до сих пор пребывают во лжи и мраке. Самое время вернуть правду и справедливость. К счастью, у нас есть поддержка россиян, которые считают так же, как мы. Мы продолжаем рассчитывать на сотрудничество членов российского общества «Мемориал», независимых российских историков, и питаем надежду на то, что послание Виктора Некрасова станет реальностью.

("Nasz Dziennik", Польша)
Петр Лукаш Анджеевский (Piotr Łukasz Andrzejewski)
© Фото Goku122