Эхо Москвы
Россия в мире: региональный лидер или глобальный игрок второго ряда? Справится ли Москва с тем, что ей не удалось ранее, станет ли лидером постсоветского пространства и реанимирует СНГ? Или предпочтет быть большим, но младшим партнером более мощных стран?

«Кавалерийская атака» на Украину, которую предпринял Медведев, в сочетании с успешной «бесцветной» цветной революцией в Киргизии, показавшей, что Москва уже овладела соответствующими технологиями (на очереди — Грузия и Украина), породили на Западе разговоры об изменении российской политики на постсоветском пространстве.

Единства оценок нет. Часть местного истеблишмента считает, что все это есть реализация старого плана Владимира Путина, который и стоит за нынешней активностью российского президента.

Другие полагают, что это результат того, что после августовской войны 2008 года Медведев стал рассматривать постсоветское пространство как угрозу. Путин, считают сторонники такой позиции, будучи президентом, говорил о внешней политике России в СНГ очень жестко, зачастую в терминах холодной войны, однако на деле она была беспомощной, мягкой, реактивной. Медведев, с другой стороны, выступает на внешнеполитические темы политкорректно, мягко и дружелюбно, однако на деле проводит крайне агрессивную и жесткую политику на постсоветском пространстве. Это его «южноосетинский синдром».

Третья часть западной элиты уверена, что это результат прихода к власти Барака Обамы, который включил Россию в список стран, с которыми в силу ряда причин хотел бы улучшить отношения. Но убрал из списка другие страны СНГ, в первую очередь Украину и Грузию, что и дало возможность России развернуться в регионе. Активность Москвы есть всего-навсего результат изменений в Вашингтоне.

Если оставить в стороне спор о причинах, нельзя не признать, что Москва в последние два года резко активизировалась на постсоветском пространстве, стала проводить более жесткую политику. Похоже, что Россия готова вновь попытаться взять там на себя роль ведущей державы. То есть роль, которую на нее возлагали сразу после распада СССР. Для ее формализации и было с подачи Джорджа Буша-старшего создано СНГ.

Но тогда Россия не справилась. Ей не удалось стать для постсоветских стран локомотивом экономического развития. Не удалось стать их лидером в области демократии и политической эволюции. На постсоветском пространстве возобладали центробежные силы, появились большие игроки извне, в том числе США, ЕС, Китай, арабский мир, которые, однако, так и не сформулировали свои стратегические интересы в регионе.

Не вдаваясь для лаконичности в аргументацию, хотел бы высказать ряд тезисов, связанных с ситуацией на постсоветском пространстве.

1. Распад СССР еще не закончился. Мы находимся в процессе. Наивно полагать, что империя рухнула в один день. Империи распадаются долго и мучительно. Особенно если они состояли из соседствующих территорий и перемешанного по множеству критериев населения. Когда несколько лет назад я впервые высказал этот тезис, он был воспринят с большим скептицизмом. Сегодня его подтверждает сама жизнь.

2. Не менее наивно полагать, что распад произошел в соответствии с границами союзных республик и на этом дело закончилось. Многие из границ носят неестественный характер и не совпадают с границами историческими, этническими, культурными, религиозными, экономическими. Границы внутри СССР носили прикладной политический характер. Сегодня они часто выглядят нелогично, противоречат реальности. Они не могут стать долгосрочной основой новой политической географии Евразии. Существующие ныне на постсоветском пространстве границы неизбежно будут меняться.

3. Перестройка экономического пространства бывшего СССР и поиск моделей национальных экономик не только противоречат глобальным экономическим тенденциям, но и стимулируют пересмотр политической географии и демографической картины региона. В экономическом плане Евразия — глубоко депрессивный регион, в центре которого расположена сама Россия.

4. Как результат, постсоветское пространство является нестабильным регионом, с высокой степенью непредсказуемости и высокой долей политической импровизации. Здесь есть вероятность появления новых государств и распад или изменение территории ряда нынешних. У России тоже нет иммунитета от этого. Будут формироваться новые центры притяжения — экономические, этнические и так далее. Игроки извне используют постсоветские страны в своих интересах, не заботясь о развитии региона.

5. Евразии как целостности не существует. Такого региона нет ни в экономическом, ни в политическом, ни в военном плане. Это только географическое понятие. Тут расположены страны, которые всячески стремятся выйти за региональные рамки, прицепившись к кому-то из больших игроков, будь то НАТО, США, Китай, ЕС или Россия. Нынешняя Евразия — территория для лузеров в глобальном мире.

6. Во главе практически всех постсоветских стран, включая Россию, стоят случайные политические группы, неспособные по-настоящему осознать или сформулировать стратегические национальные интересы своих стран. Нестабильность политической географии в регионе накладывается на групповые интересы, выдаваемые случайными элитами за национальные. Ни одна страна не избавилась от неприемлемого уровня экспромта в управлении, не создала стабильную и эффективную политическую систему, не встала на рельсы стратегического развития.

7. Евразия сильно зависит от качественных характеристик России. Силы, возможности и влияние России в мире зависят от уровня развития и стабильности Евразии. И наоборот: любые слабости становятся взаимными, любые конфликты — общерегиональными.

8. Должна ли Россия способствовать укреплению Евразийского региона и расположенных там стран, помогать становлению их самостоятельности, силы и влияния, их экономическому прогрессу, что может противоречить ее собственным интересам и неизбежно уменьшит доминирование России в регионе? Или ей нужно использовать регион как плацдарм для собственного укрепления и развития, для продвижения своих национальных интересов, игнорируя в случае конфликта интересы расположенных там сегодня государств и ориентируясь на свои глобальные задачи?

Другими словами, какую из ролей Россия сегодня для себя предпочитает: регионального лидера на евразийском пространстве или самостоятельного глобального игрока? В первом случае Россия снова берет на себя ответственность за ситуацию в регионе, максимально вкладывается в него политически и экономически, ставит своей целью превращение Евразии в целостный регион, обладающий некоторым политическим и экономическим влиянием в мире. Главный минус: Россия идет на компромисс в области своих национальных интересов, становится полным заложником ситуации в Евразии, большого количества местных проблем и конфликтов. Ее роль в мире будет ограничена региональными задачами. В свое время Россия с этим не справилась. Нужно ли ей это сегодня?

Во втором случае Россия принимает на себя глобальные обязательства и не препятствует игрокам извне активно утверждаться в регионе. Главный минус: Россия теряет возможность стать монопольным лидером региона, пусть депрессивного и очень сложного. Вряд ли она приобретет статус глобального игрока первого ряда, оставаясь на мировом уровне страной второго порядка. То есть большим, амбициозным, но младшим партнером. Приемлемо ли это для политического менталитета российского общества?

Президенту Медведеву выбирать. Опыт даже такой мощной державы, как США, показывает, что попытка достичь обеих целей не только стоит очень дорого в финансовом, психологическом и политическом смыслах, но и практически неосуществима. Как это ни парадоксально, но в глобальном мире одно практически исключает другое.

Николай Злобин, политолог, Россия