Почему уехавшие не возвращаются в Луганск

Источник

Вероятно, вы удивитесь, как удивилась я.

Да что там, это было настоящим открытием этого лета для меня.

Многие мои друзья, гонимые войной шесть лет назад, как оказалось, не вернулись сюда вовсе не из-за высоких идей патриотизма, страха бородатых мужиков с оружием с русским говором или неприятия всего происходящего здесь.

Я долго подбирала пояснение мотивам их поступков.

Вербально, то есть на словах, они говорили все одинаково: я здесь жить не могу. Или: я в Луганск уже никогда не вернусь.

Но было и невербальное, что мы, оставшиеся здесь, рассмотрели далеко не сразу.

Война для каждого из них открыла то, что сдерживалось всю их предыдущую жизнь воспитанием, рамками приличий, требованиями общества.

Знаете, такой дух свободы, дух хиппи, когда можно все свои вещи уместить в один рюкзак и не мыть пол в съемной квартире совсем.

Никто из моих друзей, кто попадает под этот общий типаж, никогда не жил так до этого.

Точнее все они жили вполне упорядоченной жизнью. Спали в своих постелях, копили на отпуск, носили чистую одежду и тянулись за модой их поколения: машина, ремонт, поездка в отпуск.

И никто из них никогда бы не сознался даже сам себе, что в нем есть этот ветер перемен, когда можно в один день поменять всё, просто с ног на голову.

***

Марина рассказывала мне, как позвонила мужу во Львов, где они вполне благополучно снимали жильё, имели работу и даже некоторый круг знакомых уже два года, чтобы он собирал вещи.

Она поехала по делам в Киеве, и уже в Киеве её накрыло: жить нужно им именно в Киеве.

Муж, зная её упертость, сам собрал все вещи, нанял контейнер и переехал к ней вместе с двумя детьми.

В Киеве она была пару дней по делам, но успела за это время снять одну комнату, записать ребёнка в школу и решить, что жить нужно им именно там.

Если по большому счету, то они только проиграли от этого решения: денег хватило на маленькую квартиру с прадавним ремонтом; работа нашлась только мужу и то, весьма условная; жили за счет украинской пенсии её отца.

На вопрос, нет ли логики в том, чтобы вернуться в Луганск в свою запертую квартиру с евроремонтом семье из четырёх человек ("Не поверишь, нам даже повернуться негде в этой квартире в Киеве") она отвечает, что никогда.

По тому упоению, с которым она рассказывает, как они сами из найденных на ближайшей свалке остатков мебели, делали полочки в их новую квартиру, становится ясно, они получили что-то такое, чего не имели никогда раньше.

Жили вполне стандартной жизнью. Никакой мебели с ближайшей свалки в их жизни не было и в помине. Их могли бы узнать, да и мысли такой им просто не приходило в голову.

А в Киеве они начали жить с чистого листа. Они не могли принимать гостей – на это не было места и денег. Им не нужно было следовать каким-то стандартом или моде – на это не было средств. И они жили среди коробок, ящиков, старой хозяйской и привезённой своей мебели

После они купили всем по велосипеду – туда же, в ту однокомнатную квартиру.

Сквозь жалобы на эти нечеловеческие условия отчетливо читалось другое: когда ещё мы поживем вот так? Нас никто не знает, нам сочувствуют. Нам отдают буквально все. И мы можем быть, кем захотим.

Это произносилось ещё с огромной гордостью, что за эти шесть лет они жили в трёх городах против одного города до войны.

***

Жизнь Сергея кажется вообще образчиком полной неустроенности. У него вообще нет своего жилья, хотя он живет все шесть лет в Киеве.

Снимать нормальное нет денег, снимать что-нибудь – он уже прошёл жизнь в квартире с хозяйкой-алкоголичкой.

И он переехал жить в офис. Это как бы знают, но он как бы этого не афиширует.

В Луганске есть своя квартира. Работу нашёл бы легко, если бы когда-то решил вернуться.

Но когда бы ещё он мог жить вот так – сам себе готовить, украдкой стирать и сушить одежду на крючках между картой мира и папками бухгалтерских отчётов по выходным, а к утру снимать не только одежду, но и веревку.

И ещё в офисе по ночам нет туалета. И сложности не только в том, чтобы оставаться там, а чтобы украдкой выносить содержимое биотуалета, который он прячет под своим рабочим столом.

Для всех сотрудников он незаменим – приходит раньше всех, уходит позже. Если не быть очень внимательным, можно не догадаться, что он не уходит вовсе.

Да вы присмотритесь, может быть, и в вашем офисе кто-то живет, пока вы спите в своих домах?

А добавьте к этому приготовление еды в том месте, где для этого нет никаких условий, ночлег на бетонном полу среди письменных столов, гигиенические процедуры…

Это только на первый взгляд это ужас ужасный, на деле именно это и держит его там. Крутейший квест, который он когда-либо проходил.

Что он имеет?

Свободу. Украину по выходным. Париж на Новый год. Свой спальник, который тоже можно назвать своим домом.

А самое главное, это как наркотик. Без этого уже никак. И логика, и здравый смысл здесь вообще не при чем.

***
Наша Нина была образцовой женой и хозяйкой. Если она опаздывала, мы знали, что она поехала прикупить мяса на неделю, из которого будет правильный борщ и домашние котлеты.

Как и положено, у них было всё: квартира, дача, дочь, собака и кот. По выходным дача, летом море. Планы на десятилетия. Интрига только в том, будет ли урожай в этом году. Такая упорядоченная жизнь, в которой все известно на годы вперёд.

И именно они сорвались неведомо куда с машиной, дочерью, котом и собакой. Вначале Саратов, потом Ковров.

За шесть лет они сменили десятки квартир. Дочь вышла замуж, кот и собака умерли. Нина научилась выращивать на подоконнике зелень и собирать вещи за час. Привычно, легко, без стресса.

Работу она меняла также на раз – не нравится, до свидания.

Это раньше она думала о пенсии, репутации, отношении работодателя и прочих существенных составляющих.

Сейчас она думает только о себе и собственной выгоде. Она научилась легко снимать жилье и адаптироваться в новых коллективах.

Когда-то она говорила о том, что в её трудовой всего две записи. Сейчас о том, где они были и что видели.

Они как будто стали свободными от того, что связывало их раньше: консервирование, урожай, рассада, ремонты. И избавились они от всего этого под весьма благовидным предлогом, с которым очень сложно поспорить – война.

***
Лена вообще всегда любила путешествия, только позволить могла их себе не часто: дети, работа, новая машина у мужа, а потом свое дело… И вытащила свою семью именно она.

Все необходимое уместилось в машине, квартиру заперли, цветы вынесли на площадку. Долго думали, брать ли елочные украшения.

Вначале был один город, потом второй, после третий. Дети научились адаптироваться в новых коллективах. Она научилась не обращать внимания на детали арендованного жилья. Для неё это и были те путешествия, которых не было раньше.

В каждом новом городе они были как бы туристами. Ездили, ходили, смотрели, знакомились. Решали, уезжать или оставаться.

Их гнала дальше уже не война, а просто желание увидеть, какой будет жизнь в следующем городе.

Да и эта кочевая жизнь оказалась не такой уж плохой: новые города, новые люди, законное право не делать ремонтов там, где живешь.

Вполне возможно, что и это состояние в их жизни, временное. Но разговаривая с каждым из них, я понимаю, что причиной всего была война, но вместе с потерями они открыли в себе то, о чем даже не подозревали. Возможность жить одним днем на вполне законных основаниях.

Но отчего-то об этом не принято писать как об истории успеха переселенцев. Они не открыли сыроварен или студий развития. Они открыли себя.

Но разве это не чудо?

Анна Восточная
Луганск, специально для УП.Жизнь