Что общего между войной в Донбассе и в Хорватии

Источник
Иван Шимонович, помощник генсека ООН по правам человека, во время своей седьмой поездки в Донбасс сравнивает єту войну с событиями 1990‑х в его родной Хорватии и открывает обнаруженные его миссией данные о секретных тюрьмах СБУ

На железнодорожном вокзале Краматорска стоит худощавый мужчина в пиджаке, очках и черной бейсболке с логотипом ООН. Внешне — обычный пассажир в ожидании поезда. На самом деле — Иван Шимонович, помощник генерального секретаря ООН по правам человека, член мониторинговой миссии ООН в Донбассе.

Доктор философских наук университета Загреба, приглашенный консультант по правам человека в Гарвардском и Йельском университетах, Шимонович ранее входил в состав Венецианской и Европейской комиссий против расизма и нетерпимости. Кроме того, представлял Хорватию в Международном суде ООН.

Теперь он всерьез вовлечен в происходящее в Украине, и это уже седьмой его визит в зону АТО. Международный чиновник следит за тем, как соблюдаются права человека по обе стороны линии разграничения. Шимонович, выходец из Хорватии, в свое время болезненно пережившей похожий опыт войны, украинско-российский конфликт принимает близко к сердцу.

“Более чем 10 тыс. жертв,— называет он промежуточный итог войны в Донбассе, оперируя данными ООН.— Тем не менее я считаю, что вы не прошли точку невозврата и еще возможно примирить общество, сделать Украину страной, которую украинцы заслуживают”.

НВ беседует с ним в поезде Интерсити Краматорск—Киев. На столе перед Шимоновичем пицца, и он, не теряя чувства юмора из‑за своей невеселой миссии, шутит, что за каждый хороший ответ его можно поощрять кусочком. Впрочем, отвечает довольно сдержанно и уклончиво, дипломатично избегая личных оценок.

— Каким вы увидели Донбасс, когда впервые попали сюда?

—  Первое впечатление — большое сходство с моей родной Хорватией [во время войны за независимость в 1991–1995 годах]. Вид последствий военных действий вызвал болезненные воспоминания о том, через что мы прошли в свое время, и одновременно сильно мотивировал сделать все, что в моих силах, чтобы не повторилась трагическая история Южной Европы.

— Как мог бы нам пригодиться хорватский опыт?

—  Украинский и хорватский конфликты очень похожи. В обоих случаях мы наблюдаем коллапс законности и правопорядка. Мы видим, как меньшинство пытается дестабилизировать ситуацию, посягая на суверенитет и территориальную целостность независимого государства. Мы видим присутствие влияния извне и систематическую пропаганду, как было и у нас.

В Хорватии, прежде чем конфликт был урегулирован политически, мы провели множество переговоров гуманитарного характера, нам удалось обменяться пленными в формате “всех на всех”. Это произошло в 1992 году [за три года до окончания войны]. Этого очень сложно достичь, но такой обмен помогает добиться очень важных результатов.

Частичный обмен, как сейчас в Украине, таит в себе массу опасностей. Когда освобождение людей становится результатом сделки. Больше сделок — больше политических очков для тех людей, которые занимаются обменом. И меньше мотивации обменять за раз как можно больше людей. Это одна опасность. Вторая — некоторые лица содержатся под стражей ни за что, никто не заинтересован в их обмене. Их просто не вносят в приоритетные списки.

— С чем вы связываете обострение, которое началось сейчас в Донбассе? Как думаете, чего добиваются боевики?

—  С одной стороны, это связано с задержкой выполнения Минских соглашений. Однако вижу и другую проблему. Когда я посещал линию разграничения, то заметил, что стороны находятся слишком близко друг к другу — бывает, всего в ста метрах, а иногда и ближе. И это может приводить к непреднамеренной эскалации военных действий. Развести силы на более дальнее расстояние, увеличив буферную зону,— это то, что может хотя бы немного уменьшить вероятность новых обострений.

— Чем живут люди на оккупированных территориях? С какими проблемами они сталкиваются?

—  Некоторые проблемы схожи с общеукраинскими — рост цен и падение доходов. Но ко всему местные жители постоянно рискуют жизнью. Так называемые ДНР и ЛНР не принимают гуманитарную помощь от организаций ООН. Чтобы купить еду, лекарства и навестить родственников, более 20 тыс. людей ежедневно пытаются пересечь линию соприкосновения и подвергаются риску.

Еще один больной вопрос — возможность получать пенсии и социальную помощь только на подконтрольной правительству Украины территории. Это ошибочное решение. Во-первых, так создается неравенство между жителями страны, во‑вторых, это еще сильнее разъединяет людей по обе стороны линии разграничения.

Острая проблема на неконтролируемых Украиной территориях — безработица. По данным Центра занятости Донецка, только за первые три месяца 2016‑го официально зарегистрировано примерно 29 тыс. безработных.

— Какое отношение у местных жителей к Украине?

—  Я говорил с обычными людьми по обе стороны баррикад, и они хотят одного — мира и соблюдения прав. Беседуя с ними, я не видел ненависти — лишь злость. Но она проявлялась в равной степени по отношению и к Киеву, и к руководству самопровозглашенных ДНР и ЛНР.

—  Насколько люди вообще готовы говорить о своих проблемах с вами, представителями Запада? Ведь многие считают вас пособниками “украинской хунты”.

— По-разному. Кто‑то открыто говорит, кто‑то замыкается в себе. Но порой меня поражала решительность некоторых рассказывать о своих проблемах много и охотно. Я думаю, это одна из черт украинского характера.

— Плен, пытки и похищения людей — вам знакома эта реальность Донбасса?

—  ДНР/ЛНР установили произвольную систему правил, подавили любое инакомыслие и создали сеть мест лишения свободы, в которых содержащихся под стражей пытают и подвергают жестокому обращению. Так называемое министерство государственной безопасности ДНР стало главным органом, ответственным за проведение репрессивных обысков домов, арестов и задержаний.

И, к сожалению, у нас есть задокументированные факты того, что подобное происходит также на территории, подконтрольной Украине.

— Можете рассказать поподробнее?

—  Мы не знаем обо всех случаях, но регулярно получаем сообщения о наличии неофициальных мест содержания под стражей в зоне конфликта, в которых люди содержатся без связи с внешним миром и нередко подвергаются пыткам и жестокому обращению, что органы власти систематически отрицают.

Большинство случаев, задокументированных в течение последних месяцев, относятся к более ранним периодам конфликта — 2014‑му и началу 2015 года. Они показывают, что чаще всего такие нарушения совершали члены добровольческих батальонов (часто совместно со Службой безопасности Украины), тогда как информация, относящаяся ко второй половине 2015‑го и 2016 году, в основном говорит о вовлечении СБУ.

СБУ по‑прежнему отрицает сам факт наличия неофициальных мест содержания под стражей, а также скрывает информацию о судьбе и местонахождении лиц, подвергшихся насильственному исчезновению.

Сотрудники СБУ продолжают настаивать, что сообщения о нарушениях, задокументированных нами, являются “необоснованными инсинуациями”, посредством которых преступники пытаются выставить себя жертвами.

По состоянию на март 2016‑го нам были известны имена 15 мужчин и одной женщины, которые содержались в здании СБУ в Харькове. 20 апреля сотрудники секретариата уполномоченного Верховной рады по правам человека провели инспекционный визит без предупреждения и не обнаружили ни одного задержанного. Через несколько дней мы узнали из достоверного источника, что 20 апреля задержанным приказали собрать свои вещи и на 24 часа перевели их в другое место.

— Каков, на ваш взгляд, самый вероятный сценарий развития ситуации в Донбассе?

—  Сейчас Украина ближе всего к замороженному конфликту, хотя и не исключена очередная эскалация боевых действий. Сценарий, который мне нравится,— устойчивый мир. В Украине много критикуют Минские соглашения. Но до сих пор их выполнение является лучшим из имеющихся вариантов достижения устойчивого мира. Ведется много разговоров о том, как имплементировать достигнутые договоренности. Минским соглашениям не хватает детализации. Что‑то вроде таймлайна, который определит пошагово обоюдную стратегию движения к устойчивому миру. В этом вопросе разумный компромисс — залог успешного старта в правильном направлении.

—  В Украине критикуют не только Минские соглашения, но и работу международных миссий, упрекая их в предвзятости. Вы согласны с такой оценкой?

— Я помню, как критиковали работу международников в Хорватии. Вся проблема в том, что люди хотят от международных представителей больше, чем они могут дать. Иногда они и сами страдают от того, что хотели бы сделать больше, но ограничены мандатом.

— Сейчас активно обсуждается вопрос проведения выборов на оккупированных территориях. На ваш взгляд, регион готов к ним?

—  Проводить выборы нужно не тогда, когда все будет готово технически и политически, а когда будет решен вопрос соблюдения прав человека. Если вы хотите провести выборы — свободные и честные, то должны обеспечить возможность свободы выражения, СМИ, свободу собраний и объединений, чего сейчас там нет. Кроме этого, необходимо обеспечить возможность перемещенным лицам и беженцам не только попасть в избирательные списки и получить право голоса, но также право быть избранным. Поэтому подготовку к этому нужно начинать уже сейчас.

Екатерина Иванова

Заголовок

Заголовок

111... читать дальше >>>