Факты
Суд Горняцкого района Макеевки (Донецкая область) вынес приговор местной жительнице, взявшей в 2009 году под опеку двух сестричек.

45-летняя Ольга Воронова объясняла, что ее старшая подопечная — пятилетняя Настя, умершая от ран, — просто часто падала и травмировалась. А младшая — трехлетняя Алла получала травмы от того, что сестра ее толкала и била. Однако суд пришел к выводу, что телесные повреждения девочкам нанесла сама опекун. По заключению экспертов, смерть пятилетней Насти наступила от сепсиса — заражения крови, которое было вызвано попаданием инфекции в многочисленные незаживающие раны. На снимках, сделанных судмедэкспертом, видно, что язвы на коленках ребенка почти обнажают кости. А на спинке и попке такие рубцы, будто девочку беспощадно стегали нагайкой…

«Опека — это не приговор. От нее всегда можно отказаться»

«ФАКТЫ» уже рассказывали о трагедии, произошедшей в, казалось бы, благополучном доме. 11 сентября 2010 года опекун Ольга Воронова доставила свою пятилетнюю подопечную в больницу. По словам женщины, девочка пожаловалась на боли в животе. Настю поместили в реанимацию, но спасти ее не удалось — ребенок умер в тот же день. Как только врачи увидели страшные следы побоев на теле маленькой пациентки, сразу же передали сообщение в милицию и потребовали немедленной госпитализации младшей подопечной. Осмотрев трехлетнюю Аллу, медики также обнаружили у нее следы побоев, но не столь жестоких, как у ее старшей сестрички. Алла ни на что не жаловалась, а на вопрос, откуда у нее синяки, ответила: «Комарики покусали». «Комарики» оставили ребенку синяки на спинке, попке и даже под коленками. Трехлетняя малышка, скорее всего, не осознавала того, что с ней произошло, и воспринимала мамины «нравоучения» как само собой разумеющееся. Старшей сестричке ведь больше доставалось. Трудно даже представить, какие страдания испытала пятилетняя Настя, не получая вовремя медицинской помощи.

*Раны на теле умершей пятилетней девочки потрясли врачей: на коленях ребенка сквозь язвы просвечивали кости (фото предоставлено судмедэкспертами)

— О переломах у Насти я впервые услышала на суде — наверное, она получила их еще в детдоме или в семье своих родителей, — заявила подсудимая. — Я детей не избивала, только Настю несколько раз в угол на гречку ставила.

Притом крупу, на которой придется стоять на коленях, девочка, по словам опекунши, выбирала сама. А уж шнуром от зарядного устройства женщина отстегала старшую подопечную лишь тогда, когда та стала «пакостить» в доме.

Как утверждают Ольга Воронова и ее мать Нина Яковлевна, им было сложно ладить с Настей буквально с первых же дней ее пребывания в доме: ребенок ломал игрушки, обижал младшую сестру и даже обыскивал сумки взрослых.

— Аллочка была чудом — такая послушная, ласковая, а вот для Насти не существовало слова «нельзя», — заявила в своем последнем слове на суде бывшая опекун. — В ответ на наши замечания Настя пакостила — писала и какала в штаны, на пол, на ковры. Не слушалась, обижала младшую сестру. Уговоры не действовали, приходилось наказывать. Мне никогда не зачитывали Семейный кодекс, я не знала, как нужно бороться с такими проблемами.

Однако, по словам начальника службы по делам детей Донецкой облгосадминистрации Веры Сагайдак, совсем «не знать» своих прав и обязанностей опекун не могла. Целый год Ольга Воронова собирала документы для того, чтобы взять детей под опеку, затем окончила даже специальные родительские курсы.
— На этих курсах профессиональные психологи не только обучают будущих опекунов, приемных родителей и усыновителей, но и наблюдают за ними, затем дают заключение, кому из них можно доверить ребенка, а кому — нет, — рассказала Вера Сагайдак. — Опека — это не приговор. Отказаться от нее можно, обратившись как в суд, так и в орган опеки, каковым теперь является орган местной власти — исполком по месту проживания опекуна. В прошлом году у нас было несколько десятков случаев, когда с опекунов сняли их обязанности по их же заявлениям.

В том, что Ольге Вороновой можно доверить детей, увы, не усомнились ни специалисты, ни сотрудники детдома, из которого она взяла двух сестричек.

«Вот уж правда: что в ребенка до трех лет вложили, то с него и будет»

Девочки находились под опекой с августа 2009 года. Представители службы по делам детей Горняцкого района Макеевки дважды посещали дом опекуна (последний раз в мае 2010 года) и сочли условия проживания детей нормальными. Ольга Воронова получала по два прожиточных минимума (около 1600 гривен) на каждую из девочек. Дети выглядели накормленными и опрятными, ни на что не жаловались. В мае 2010-го сестрички прошли плановый медосмотр, и врачи не обнаружили ничего настораживающего. В июне детей посетила участковый педиатр — по ее словам, на телах малышей синяков не было. Вероятно, отношения девочек с их «новой мамой» накалились до предела всего за два месяца до трагедии.
*Когда малышки только поселились в доме опекуна, их бабушке Нине Яковлевне казалось, что все будет хорошо

На вопрос, почему же она не вернула девочек в детдом, Воронова на следствии заявила, что боялась потерять младшую девочку — мол, когда она собиралась взять Аллочку из детдома, ее предупредили, что у девочки есть старшая сестра и их нельзя разлучать.

По словам женщины, она пожаловалась работнице местной службы по делам детей, что не справляется с Настей, и та якобы попросила… никому об этом не рассказывать. Кроме того, утверждает опекунша, забирая сестричек из детдома, она не знала, что Настя больна — карточки детей ей якобы сразу не отдали. А потом в медицинской карточке девочки опекун прочла, что у Насти были стафилококк и стрептодермия. Это, считает Ольга Воронова, и привело к гниению ран, полученных ребенком вследствие… неуклюжести: «Она часто падала, травмировалась», — не отступала от своей версии опекунша.

— Наверное, Настя успела насмотреться плохого в семье своих родителей, а Аллочка не успела — она еще даже разговаривать не умела, когда ее поместили в детдом, — рассказывала подсудимая. — Придя в жэк прописывать детей, я узнала, в какой антисанитарии жили эти девочки: оказывается, в квартире их родителей даже унитаза не было! Вот уж правда: что в ребенка до трех лет вложили, то с него и будет. А Насте уже три года исполнилось, когда я их забирала…

Слушая женщину, поражаешься: неужели для нее стало открытием, что в детдом попадают в основном дети неблагополучных родителей, требующие вдвойне внимания, терпения и любви? А ведь есть примеры, когда люди берут в семьи больных малышей — выясняется, и таких деток можно понимать и любить. «Ничего, что ему уже десять лет, а он читает по слогам. Зато как старается!» — искренне радовалась глава детского дома семейного типа Вера Росоха, когда один из ее воспитанников все же научился тому, что давно умеют его ровесники. «ФАКТЫ» писали об этой женщине. Все детки, которых она взяла на воспитание, родились от ВИЧ-инфицированных родителей. Вера Росоха, кстати, тоже живет в Макеевке, как и бывшая опекун Ольга Воронова.

Адвокаты обвиняемой намерены подавать апелляцию, считая, что опекун виновна лишь в нанесении девочкам легких телесных повреждений и в том, что с воспитанием и уходом за детьми не всегда справлялась.

— Меня избивали, пытали, требовали: «Рассказывай, как била-убивала детей», — сообщила подсудимая журналистам. — Надевали полиэтиленовый кулек на голову, перекрывая кислород, чтобы я себя оговорила.

— Прокуратура, проведя проверку, не нашла подтверждения заявлениям обвиняемой о применении к ней незаконных методов дознания, поэтому в возбуждении уголовного дела в отношении работников милиции отказано, — заявил заместитель прокурора Горняцкого района Макеевки Александр Цене после вынесения приговора. — Вину подсудимой прокуратура считает доказанной. Мы просили суд назначить наказание в виде десяти лет лишения свободы — с учетом тяжести совершенного преступления. Следствие пришло к выводу, что телесные повреждения опекун наносила детям умышленно, в частности, старшей девочке — «способом, доставляющим особые мучения».

После трагедии младшую сестричку умершей Насти вернули в детдом, откуда вскоре забрали в новую семью. По словам начальника областной службы по делам детей, теперь сотрудники будут чаще проверять условия проживания малышей, отданных под опеку, и тщательно расспрашивать подопечных о том, как им живется на новом месте.

— Моя дочь, когда Настя умерла, буквально сознание теряла при мысли, что у нее отберут Аллу, — говорит мать подсудимой Нина Яковлевна. — Я уверена, что Аллочка нас помнит и любит. Когда я навестила ее в больнице, она просила: «Бабуля, забери меня отсюда!»

Пожилая женщина плачет, рассматривая снимки, сделанные в первые месяцы пребывания девочек в семье…

P.S. Имя и фамилия обвиняемой изменены.

Елена СМИРНОВА