"Реальная газета"
В первом номере 2009 года «РГ» опубликовала интервью с Валерием АРХИПОВЫМ, представителем министра МВД Украины в Луганской области. Рассказывая о нововведениях в системе МВД, чиновник критически отозвался об отечественной системе исполнения наказаний, заявив о том, что она не выполняет своих функций. Насколько он был прав? В ходе изучения этого вопроса мы провели собственное расследование, а затем попросили прокомментировать ситуацию с УИН начальника Луганского управления исполнения наказаний Сергея ГОРЕНКО

Наследница советского ГУЛАГа

Пенитенциарная система Советского Союза была частью аппарата НКВД-МВД и вошла в историю в качестве гнуснопрославленного ГУЛАГа. После развала Союза украинские УИН все также были закреплены за МВД. Но при вступлении в Совет Европы Украина обязалась вывести систему исполнения наказаний из МВД, демилитаризировать персонал, ввести гражданских специалистов и передать ее в ведение Министерства юстиции. А затем, ссылаясь на неготовность к такому шагу, было решено сразу не переводить уголовно-исполнительную службу в состав Министерства юстиции, а в качестве промежуточного решения образовать самостоятельное ведомство. В результате весной 1998 года на базе Главного управления исполнения наказаний (ГУИН) МВД Украины был создан Государственный департамент исполнения наказаний в составе Кабинета министров со статусом центрального органа исполнительной власти.

Первоначально задачи и функции Департамента были определены в Положении о Государственном Департаменте Украины по вопросам исполнения наказаний, утвержденном Указом Президента Украины от 31 июля 1998 г. С 1 января 2004 г. вступил в силу новый Уголовно-исполнительный кодекс Украины, который в настоящее время является основным документом, регламентирующим исполнение наказаний и структуру учреждений Департамента в Украине. В июне 2005 г. был принят Закон Украины «О Государственной уголовно-исполнительной службе Украины».

Все эти документы исходят из того, что Департамент является самостоятельной структурой в составе Кабинета Министров, а не частью Министерства юстиции, т.е. организация системы исполнения наказаний в Украине продолжает оставаться в противоречии с требованиями Совета Европы. Следует подчеркнуть, что автономный характер пенитенциарного ведомства усложняет контроль за его деятельностью. Отчеты Омбудсмена и Счетной палаты свидетельствуют о серьезных недостатках как в сфере соблюдения прав заключенных, так и в организации использования бюджетных средств. Реальное положение во многих сферах деятельности уголовно-исполнительной системы остается почти неизвестным широкой общественности.

Но даже сухая статистика говорит не в пользу эффективной работы департамента. Так, по состоянию на 1 октября 2008 года в 184 учреждениях содержалось почти 146,8 тыс. лиц, в том числе в 32 действующих следственных изоляторах порядка 33,6 тысячи человек, в 138 уголовно-исправительных учреждениях 111,2 тыс. В 10 воспитательных колониях – 1,7 тыс. несовершеннолетних осужденных, в 21 исправительном центре почти 5 тыс. человек, осужденных к ограничению свободы.

Криминогенный состав осужденных сложный. В учреждениях исполнения наказания содержатся 28,8 тыс. человек, осужденных за грабежи и разбой; 9,9 тысячи человек – за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах; примерно 60 тыс., которые отбывают наказание в виде лишения свободы на срок свыше 5 лет; 1516 осужденных, приговоренных к пожизненному лишению свободы.

Эффективность исправительной системы во всем мире оценивается по количеству отбывающих наказание на 100 тыс. населения, доле рецидива (повторных преступлений) и доле тяжких преступлений в общей структуре криминала. Все годы независимости доля рецидива в Украине стабильно составляет около 50%, то есть половина отсидевших вскоре вновь возвращается в колонию. По количеству осужденных на душу в мире — 398 осужденных на 100 тыс. человек, тогда как в странах ЕС этот показатель составляет 80–120 человек. Количество преступлений, за которые предусмотрено пожизненное лишение свободы, у нас с каждым годом увеличивается на три сотни. Проще говоря, исправительная система продолжает воспроизводить преступность. Причины кроются в сохранившемся с советских времен отношении к заключенным как к дармовой рабочей силе, которая не только должна сама себя содержать, но и приносить доход.

Рабы в законе

Трудовые лагеря молодая советская власть опробовала во времена красного террора как способ восстановить экономику за счет массовой бесплатной рабочей силы. ГУЛАГ изначально не предполагал исправление преступных элементов общества, напротив, он превращал человека в раба.

Именно тогда и появились в массовом количестве «черные зоны», где власть над преступным сообществом принадлежала авторитетам. В условиях острой нехватки работоспособного населения на ГУЛАГ были возложены крупные инфраструктурные проекты: восстановление шахт Донбасса, строительство каналов и дорог, производство оборудования для тяжелой промышленности. Тогда центр спрашивал с начальника производственный план, а его масштабы вынуждали администрацию договариваться с криминальным сообществом. Воровские авторитеты добивались смягчения режима содержания тюремного братства в обмен на обеспечение производства рабочей силой – «мужиками».

Но насильственный и несправедливо оплачиваемый труд никогда не приводил к улучшению нравов и отношения к обществу. Даже в США, где довольно жесткие условия содержания заключенных, работа – это привилегия и возможность заработать для жизни «на воле».

У нас все обстоит намного жестче. Ряд статей Уголовно-исполнительного кодекса Украины предусматривает использование труда осужденных в качестве наказания (ст. 68, 82, 132, 145 Кодекса). Более того – провозгласив свою приверженность международным стандартам обращения с заключенными, разработчики УИК в ч. 1 ст. 132, где предусмотрено такое взыскание, как «назначение на внеочередное дежурство по уборке помещений и территории колонии», еще раз проигнорировали рекомендации, содержащиеся в ч. 1 ст. 28 Минимальных стандартных правил обращения с заключенными, согласно которым заключенных не следует наказывать в дисциплинарном порядке работой по обслуживанию самого учреждения.

Потребность в договоре с криминалом для начальников ИК отпала вместе с необходимостью выполнять производственный госплан. А переход страны на рыночную экономику заставил начальников колоний срочно «капитализироваться». Произошло это, собственно говоря, не от лучшей жизни. В 90-е годы в бюджете Украины не было денег ни на содержание осужденных, ни на зарплату сотрудникам (даже к концу 90-х государство выделяло 50 копеек на душу осужденного в день). Сейчас из госбюджета поступают деньги на зарплату персоналу колонии и на питание осужденных – менее 20 гривен в день на человека, чего совершенно недостаточно. (По данным Государственного департамента исполнения наказаний, из госбюджета в 2008 году было выделено 1,45 млрд. гривен, в то время как департамент запрашивал около 2,9 млрд.)

В результате начальники колоний добавили к своим служебным обязанностям руководство предприятиями. За счет производства они должны кормить осужденных, делать ремонт помещений, оплачивать коммунальные услуги, транспорт и др.

Заработную плату занятого на предприятиях персонала (от первого зама до мастера цеха) начальник ИК также формирует из заработанных предприятиями средств.

В отсутствие госзаказов администрации колоний пытаются удовлетворить спрос частников, начиная с производства сельхозинвентаря для фермеров до изготовления крепежа для шахт. Когда заказы были небольшими и заказчик рассчитывался бартером, то начальники больше, чем мешок гречки или один телевизор из иностранной гуманитарной помощи, взять себе не могли. Основную часть заработанного во избежание бунтов они направляли на питание осужденных и создание сносных условий быта.

Понемногу дело пошло на лад. Колонии стали своеобразными ЗАО, а бесплатная рабочая сила обеспечивает коммерческий успех. И если в бартерные 90-е годы доля теневого оборота в колониях не превышала двух процентов, то сейчас он составляет до пятидесяти процентов в каждом учреждении.

Суть теневой схемы в том, что на один заказ есть два исполнителя: реальный – предприятие колонии и фиктивный – частная фирма. Работу выполняет первый, а деньги получает второй. Участвуют в схеме только родственники и близкие друзья начальника, его первого заместителя (начальника оперативно-режимной части), иногда заместителя по производству. (Родовые кланы среди сотрудников системы – обычное явление).

Официально заказы оформляются в маркетинговом отделе областного управления департамента, и исполнителем выступает уже предприятие колонии. Заказы могут быть самые различные: от индивидуальных наборов для каминов до оборудования для тяжелой промышленности. Действительные объемы заказов, сроки их выполнения и денежные потоки проходят по бухгалтерии частных фирм.

У бухгалтерий колоний совсем другие отчеты, и по ним администрации отчитываются перед департаментом, а тот уже перед Кабмином и контрольными органами. В результате картина в целом по системе вполне соответствует законодательству. Предприятия при колониях неприбыльные – значит, правильно, что от налога на прибыль освобождены. А себестоимость продукции завышенная, поскольку администрация обязана дополнительно начислять осужденным на их заработную плату половину ее размера, которые направляются на нужды колонии.

На самом же деле конкурентоспособность продукции обеспечена бесплатным трудом осужденных, которые работают с понедельника до субботы по восемь-двенадцать часов в день. Это позволяет реализовать продукцию по ее себестоимости «на воле».

Причем официально работает только 30% осужденных, а на самом деле все с точностью наоборот – на промзону должен быть 100% выход. Главврач, начальник санчасти, без разрешения начальника колонии или его зама никого по болезни не освободит. Да и то – освобождение это условное. Гарантированно не выходят на работу только туберкулезники, ВИЧ-инфицированные и дневальные в бараках. Условно-годные определяются в «инвалидные» бригады и занимаются легким трудом – шьют мешки и рукавицы, распарывают ветошь, добывают цветной металл из списанных электродвигателей.

Оплата труда зависит от норм выработки, а те устанавливаются в зависимости от объемов и сроков выполнения заказа. Причем их специально устанавливают такие, что выполнить их могут только единицы – как ни работай, а в среднем больше тридцати процентов не сделаешь. И деньги за эту треть нормы направляют на колонию как плату за коммунальные услуги, не закрывая ни копейки по нарядным листам.

Коррупция – она и на зоне коррупция

Судьба осужденных полностью в руках администрации: можно просто сказать осужденному Иваненко, чтобы тот не выходил в кроссовках за «локалку», а можно записать дисциплинарное нарушение формы одежды. Три раза Иваненко вышел в столовую в кроссовках – и шанс на УДО (условно-досрочное освобождение) потерян.

Более того, возникает возможность завести уголовное дело по статье 391 «Злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения», за что предусмотрено лишение свободы на срок до трех лет. Но в чем состоит «злостное нарушение», в законе не определено: все на усмотрение начальника. Суд здесь – простая формальность, поскольку судья рассматривает дело, которое прокурор возбуждает по материалам, представленным администрацией ИК. Теоретически выиграть суд против администрации можно. Только оно того не стоит – обрекаешь себя на регулярные дисциплинарные наказания. Ведь не бывает без нарушений: вышел за линию строя, криво пришил бирку с именем на одежде, опоздал на завтрак…

Ни в Уголовно-исполнительном кодексе, ни в ведомственных документах департамента не указано, за какие нарушения предусмотрены наказания в виде помещения в дисциплинарный изолятор (ДИЗО) или помещение камерного типа – все опять же на усмотрение начальника.

Пользуясь этими намеренными недоработками в законодательстве, администрация заставляет осужденных работать, не требуя за свой труд платы. Но и примерная работа гарантии сокращения срока по УДО не дает. Есть случаи, когда по 391-й статье, поскольку начальник не хотел терять ценного специалиста (например, кузнеца или фрезеровщика) осужденного «раскручивали» дополнительно на год или два.

Оборот наличных денег в ИК запрещен. Сотрудники администрации колоний утверждают, что зарплата осужденным идет на их лицевой счет, и те по талончикам отовариваются в лагерных киосках.(В них цены устанавливает сама администрация, она же контролирует качество товаров. Там можно купить банку растворимого кофе «Галка» за 70 гривен, которая на «воле» вдесятеро дешевле, или бракованные сигареты.) Но на самом деле осужденный с помощью денег может определить для себя границы дозволенного в «зоне».

Можно откупиться от работы, можно купить «разрешение» на мобильный телефон.

Можно купить водку и «травку», можно купить комнату на кратком свидании (раз в месяц положено краткое, до 4-х часов свидание «через стекло», а раз в квартал – длительное, до трех суток. А за деньги краткое свидание превращается в четырехчасовое общение в отдельной комнате).

Можно купить поощрение – то же дополнительное длительное свидание. Достаточно дать денег начальнику отряда на ремонт барака, или даже без криминала – завезти со свободы краску, обои, телевизор, холодильник.

Но самой главной статьей коррупционных доходов является плата за УДО. Если осужденный хорошо работал и имел поощрения, то для его досрочного освобождения родственникам достаточно передать деньги или стройматериалы на ремонт помещений или телевизор в колонию. Для УДО без наличия поощрений – совсем другой прейскурант. Разные источники называли одну и ту же таксу – тысяча долларов за каждый год досрочного освобождения.

Единственный внешний контроль – прокурорский надзор – не работает. В областной прокуратуре за каждой колонией закреплен спецпрокурор. Со всеми жалобами, которые осужденные ему высказывают на личных встречах, он дает указание разобраться самому начальнику колонии. Даже при желании прокурор не может получить достоверную информацию – у него нет возможности провести оперативную работу. Расследование проводит начальник колонии и его заместители по внутренней безопасности и оперативно-режимной работе. Если жалоба попадает в Генпрокуратуру, ее направляют в департамент, а оттуда через областное управление пересылают начальнику колонии.

Подводим итоги

Валерией Архипов оказался прав: отечественная система наказаний практически не работает. Потому что в первую очередь нужно заниматься реформой системы, а не трудоустройством осужденных. Перевоспитание насильственным трудом – это удел тоталитарных государств со свойственной им нехваткой дешевой рабочей силы и необходимостью держать тех, кто на воле, в вечном страхе. Нынешний подход к наказанию – как минимум три года общего режима или штраф – приводит к тому, что значительная часть проступков, направленных против общества, остаются ненаказуемыми. Украинское государство знает, как ловить и на сколько сажать виновных в убийствах, изнасилованиях, бандитизме, но что делать с совершившими преступления, не представляющие большой общественной опасности, никто толком не понимает.

Мелкое хулиганство, мелкое воровство, семейное насилие, побои и незначительные увечья, в конце концов, грубые нарушения правил дорожного движения или контрабанда и неуплата налогов в небольших размерах – в общем, все преступления за которые предусматривается наказание меньше трех лет, сегодня выпадают из поля зрения пенитенциарной системы. Сейчас большая часть таких правонарушителей, если их деяния подпадают под Кодекс об административных нарушениях, а не под Уголовный кодекс, или вообще избегают наказания (с ними никто не хочет возиться, в том числе и милиция), или их наказывают условно (штраф в несколько десятков, сотен или тысяч гривен).

С одной стороны, государство можно понять – сажать на три года за воровство палки колбасы в магазине (кража до суммы 500 гривен считается мелкой и не подпадает под Уголовный кодекс) или проезд на красный свет глупо, а других способов наказать нарушителя законодательство не предусмотрело. Поэтому люди, совершившие мелкие преступления, подпадающие под действие Уголовного кодекса, либо откупаются небольшой суммой (средний тариф – тысяча долларов за год отсидки), либо вынуждены сидеть «за четыре мешка картошки» три-пять лет. В результате в Украине много нарушителей, несправедливо и сурово наказанных (после отбывания срока они нередко совершают более серьезные преступления), и еще больше тех, кто вообще не отвечает за такие проступки, как избиение жены или хулиганство.

Николай МОСКАЛЕНКО

--------------------------------------------------------------------------------
На свободу – с чистой совестью?

Отметим сразу – выступая в качестве эксперта по УИН, начальник управления Госдепартамента по вопросам исполнения наказаний в Луганской области Сергей Горенко придерживался официального взгляда на отечественную пенитенциарную систему и поэтому о ее пороках говорить не стал.

Впрочем, и о том, что все идет гладко, Сергей Владимирович не сказал.

По его словам, к началу 2009 года в среднем в учреждениях уголовно–исполнительной службы Луганской области содержится 12700 лиц, лишенных свободы. Из этого количества 1950 лиц содержатся в следственных изоляторах.

5800 человек, то есть более половины осужденных, совершили тяжкие и особо тяжкие преступления. Более 5300 человек судимы неоднократно.

Из общего количества осужденных 17% (1853) отбывают наказание за умышленные убийства. В том числе, среди осужденных за убийство 31 так называемый «киллер», совершивший убийство по заказу. 90 человек осуждены к пожизненному лишению свободы.

В учреждениях области содержатся 410 женщин (266 осужденных и 144 находящиеся под следствием). В воспитательной колонии отбывают наказание 170 несовершеннолетних правонарушителей. Еще 95 подростков находятся в следственных изоляторах.

203 осужденных отбывают наказание за изнасилования.

2515 человек осуждены за грабежи и разбои.

Но все находится под контролем – Департаментом организована целенаправленная работа, касающаяся нейтрализации влияния лиц, которые способны к организации противоправных действий, направленных на дестабилизацию оперативной обстановки в местах лишения свободы, установлен постоянный контроль за этой категорией лиц. Применяются меры надлежащего порядка, усиления требований в вопросах обеспечения профилактики насильственных действий, надежной изоляции, контроля за осужденными и улучшения оперативной работы, а также осуществляются мероприятия для своевременного выявления и предупреждения негативных проявлений, конфликтных ситуаций в среде заключенных.

Контингент сложный – в среднем 70 процентов осужденных до взятия под стражу не занимались общественно–полезным трудом. 1300 осужденных не имели среднего образования. 1650 осужденных не имели никакой профессии и трудовых навыков.

– Закон обязывает осужденных трудиться, – отметил Сергей Горенко, – а мы обязаны требовать соблюдения норм закона. И, в случае, если осужденный своим поведением и отношением к труду в местах отбывания наказания доказал свое исправление, к нему могут быть применены предусмотренные законодательством льготы. В 2008 году из мест лишения свободы было освобождено 3650 человек. 82% из них были освобождены досрочно, как доказавшие свое исправление.