proUA

Полгода назад нардепы-коммунисты начали говорить о необходимости введения в Украине смертной казни. Тогда эта инициатива так и осталась на уровне разговоров.

В феврале нынешнего года КПУ снова подняла эту щекотливую тему, но уже вооружилась реальным законопроектом, внесенным на рассмотрение Верховной Рады.

Вряд ли парламентарии решатся на такой шаг, который может означать кардинальную смену ценностей в украинском обществе. Но уже сегодня в Украине найдется немало сторонников применения к преступникам высшей меры наказания - смертной казни.

Такие настроения подогревают еще и жуткие криминальные хроники. Наверняка, информация о том, что мать убила детей, очередной серийный маньяк признался в своих злодеяниях, подростки, забавляясь, убили несколько человек, наводит на мысли, что пора возвращать строгие нормы наказания, которые были одной из основ соблюдения порядка в СССР.

Однако, действительно ли Украина готова убить преступника, и не превратиться ли введение смертной казни в грабли, на которые неоднократно наступали те же СССР и США, когда отбирали жизнь у человека, которого оправдывали, но уже после смерти?

«Введение смертной казни - это не только реально, но и очень актуально. Вы не представляете, сколько писем приходит в партию, в которых авторы рассказывают о той несправедливости, с которой им пришлось столкнуться. Это - реальные жизненные истории, зачастую душераздирающие, горькие, трагические. Никому не дано право отнимать жизнь у другого человека, а тот, кто убивает, насилует, калечит, должен понимать и помнить, что за свои преступления он в любом случае понесет серьезное наказание со стороны государства», - считает один из инициаторов законопроекта о введении смертной казни, народный депутат от КПУ Спиридон Килинкаров.

Он уточняет, что коммунисты настаивают на том, чтобы введение высшей меры наказания стало возможным только после того, как будет введен институт присяжных. «Это очень важный момент, потому что только суд присяжных может максимально снизить возможность ошибки при принятии решения», - высказывает свое мнение коммунист.

Интересно, что тезис, озвученный Килинкаровым (никому не дано право отнимать жизнь у другого человека»), повторил настоятель храма Великомученика Дмитрия Солунского Луганской епархии отец Олег, но вложил в него другой смысл. «Жизнь человека священна, никто не вправе отнимать ее. Она дана человеку Богом, и только Бог вправе ее забрать. Выражение «око за око» из Старого Завета, а мы живем по Новому Завету», - высказал свое мнение настоятель.

Уже на основе этих противоположных мнений можно спрогнозировать, что законопроект от КПУ вызовет осуждение со стороны представителей церкви и верующих.

Что же касается правозащитников, то они тоже не поддерживают такое кардинальное ужесточение Уголовного Кодекса. «Как правозащитник, я понимаю, что тот статус-кво, который есть сейчас, нужно сохранять. Эта норма гуманизирует нас. К тому же, есть религиозные убеждения. Я думаю, что этот законопроект не пройдет, но даже, если Рада его примет, Президент его не подпишет», - отметил глава общественного комитета по защите прав человека в Луганской области Николай Козырев.

Прокурор Валентин Брянцев, который был гособвинителем по делу об убийстве журналиста Игоря Александрова, считает, что украинское правосудие не сможет обеспечить отсутствие ошибок в вынесении смертного приговора.

«Я считаю, что закон о введении смертной казни принимать нельзя. Как юрист, я могу сказать - допускаются судебные ошибки. Если вспомнить дело Чикатило, то прежде, чем его поймали, были казнены 2 или 3 человека. Жизнь невиновных людей, которых могут казнить по ошибке, стоит того, чтобы не принимать этот закон», - добавляет Брянцев.

Но такую гуманную позицию и правозащитник, и прокурор озвучивают по долгу службы. И один, и другой признались Луганск-proUA, что по-человечески согласны с тем, что есть случаи, когда недостаточно только посадить убийцу за решетку. И такое раздвоение взглядов свойственно многим.

С одной стороны, безнаказанность порождает новые преступления, и показательный смертный приговор хотя бы по одному резонансному делу стал бы сдерживающим фактором. К тому же, государство смогло бы препятствовать проявлениям самосуда, когда близкие и родственники жертв сами пытаются наказать убийцу.

С другой же стороны, лишая жизни убийц, государство занимает позицию палача. Ведь если у государства будет законное право убивать, то могут найтись искушенные, которые захотят стать государством.

И очевидно, что все гуманные рассуждения о смертной казне уместны, когда дело не касается человека лично. Вряд ли когда-нибудь родственникам жертв Чикатило или Оноприенко гуманистические доводы покажутся убедительными.

Юлия Силина