"Молодогвардеец"

Уже много лет в наше сознание прочно вошло понятие «депрессивный регион». К сожалению, довольно большое количество таких депрессивных зон приходится на нашу область. Не нужно обладать специальными знаниями, чтобы понять, что это такое. Достаточно иметь родственников, скажем, в Суходольске или Лутугинском районе. На протяжении последних десяти лет «интенсивно развивающаяся» экономика края довела тысячи и тысячи наших сограждан, что называется, до ручки. И пусть упадок начался еще при СССР, стоит отметить, что наши многочисленные правительства так и не сумели или не захотели найти разумный выход из ситуации. Вместо реальных и, главное, выполняемых программ на территории страны создавались полукриминальные и откровенно бандитские схемы «отмыва» и «увода» огромных средств. Закрывались шахты, голодали шахтерские семьи, рушилось сельское хозяйство.

Законодательная база государства предусматривает сегодня несколько методик, которые, учитывая множество показателей, должны определить, относится ли тот или иной район к депрессивным или нет. Не знаем, сложны или легки принципы методик, по которым определяется степень депрессивности того или иного района, но можно смело сказать, что неподготовленному человеку они не понятны. А, возможно, и подготовленному тоже. Потому что результатов расчетов в нашей области, например, депрессивных регионов… просто нет! В то время когда жители Луганщины безо всяких методик давно знают, что в Стаханове, например, или Брянке квартиру можно купить за 200 – 300 гривен. В Зоринске квартиры вообще бесценны – их там просто не покупают. Люди уезжают, рабочих мест не прибавляется, женщины не рожают. Вот это – лучшая «методика». А о том, что наше понимание расходится с «верховным» пониманием, свидетельствуют данные Луганского областного центра занятости. Причем эти данные свидетельствуют о негативной тенденции «развития» многих районов Луганщины. На смену шахтерским городам и поселкам идут районы сельскохозяйственные. И, отнюдь, не потому, что в шахтерских городах жить стало веселее. Просто государственная политика многих лет убедила бывших горняков, что «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Поэтому, чтобы прокормить свои семьи, которые почему-то так и не научились жить без еды, люди уезжают на заработки, например, в соседнюю Ростовскую область. И там вносят свой посильный вклад в дело развития экономики России. Может, именно о такой «интеграции» мечтают некоторые наши власть предержащие?

Больше всего страдают женщины. Там, где сегодня закрыты шахты, или работает одна, им просто нет места. Все правительственные программы, касающиеся соцзащиты жительниц таких районов, написаны либо людьми некомпетентными, либо людьми корыстными. Результат озвучил на «круглом столе» в редакции «МГ» председатель комитета по вопросам территорий приоритетного развития области Александр Ефимов: «У нас есть 64 вида экономдеятельности, что разрешены на ТПР, и мы на местном уровне можем сами определить, где и что следует развивать – вот тут много женщин безработных, а тут больше мужчин, чтобы экономика в шахтерских городах развивалась многопланово – а не так, как в Брянке, где делали льнопрядильную фабрику. Дело, которое мы зарубили на корню. То же и с «Брянковчанкой». Уезжают в Харьков на подпольные фабрики».

Шумиха вокруг усилий госкомпании «Легинвест», которая должна была создавать в «убитых» районах альтернативные рабочие места, потерпела крах. Задачи обеспечения работой уволенных шахтеров, а, вернее, их жен, матерей и дочерей работой на швейных фабриках компания не выполнила. И хотя Александр Ефимов говорит, что переоснащение этих фабрик «Легинвест» все же провел, остается непонятным, зачем нужно было это переоснащение, если не нашлось эффективных управленцев этими предприятиями? Не хочу никого обвинять, но схема, по которой работали эти предприятия (иностранный заказчик – его сырье – наша дешевая рабочая сила), невольно наводит на мысль, что эффективные управленцы были просто не нужны. Особенно, если платить своим работницам за пошив пиджака можно всего 5 гривен, в то время когда за «бугром» аналог оценивается в 60 евро.

Возьмем на себя смелость утверждать, что никто из средств массовой информации не брал на себя труд осветить проблему депрессивных районов в комплексе. «Молодогвардеец» попытается взять этот труд на себя. На протяжении нескольких месяцев в ходе реализации проекта «Депрессивные регионы Луганщины: проблемы и перспективы» мы намерены изучить суть кризисных явлений, нынешнее состояние дел в «районах-смертниках», а также попытаться найти выход. Надеемся на помощь наших чиновников как областного, так и районного масштаба и, конечно же, рядовых жителей, которые сталкиваются с этими бедами ежедневно.

Первый шаг мы уже сделали. В редакции «Молодогвардейца» прошел «круглый стол» с участием начальника управления ЖКХ Луганской ОГА Валерия АЛЕШКИНА, председателя комитета по вопросам территорий приоритетного развития Луганской области Александра ЕФИМОВА и первого заместителя директора Луганского областного центра занятости Натальи ТАТАРЕНКО. Их мнение и видение проблемы мы предлагаем сегодня вашему вниманию.

Председатель комитета по вопросам территорий приоритетного развития Луганской области Александр Ефимов:

– Ровно год назад, 8 сентября 2005 года, был принят Закон о стимулировании развития регионов, где очень четко и ясно определены понятие «депрессивных регионов» и критерии, по которым ту или иную территорию можно отнести к депрессивной. Прародителем данного закона явилось министерство экономики. Большую работу над ним провел первый заместитель министра экономики Романюк Сергей Андреевич. Итак, согласно закону: «депресивна територія – регіон чи його частина (район, місто обласного значення або кілька районів, міст обласного значення), рівень розвитку якого (якої) за показниками, визначеними цим Законом, є найнижчим серед територій відповідного типу».

Также законом определено, что решение о признании региона депрессивным принимает Кабинет Министров по итогам года. И вот, в 2006 году министерство экономики сделало вывод о том, что по этим показателям ни одна территория, ни один регион Украины не является депрессивным. По Луганской области более-менее к депрессивным приближается Лутугинский район в сфере сельского хозяйства, а Попаснянский и Станично-Луганский – в промышленности. Хотя я, как председатель комитета по вопросам территорий приоритетного развития Луганской области, всегда считал особенно депрессивными Брянку, Кировск и старался всеми силами помочь развитию этих территорий. Ко мне в руки попала докладная записка господина Романюка, где он пишет о том, что когда были подведены итоги (а в расчетах принимала участие кафедра кибернетики Киевского университета имени Шевченко), оказалось, что по показателям, определенным в законе, найти депрессивную территорию невозможно. Поэтому сейчас перед нами стоит сложная задача – определить, какие регионы Луганской области являются депрессивными. Я думаю, что такая методика уже вскоре будет разработана.

Что касается территорий приоритетного развития, то это средство вывода определенных территорий из депрессивного состояния. ТПР начали создавать с 1999-го года и, в основном, к таким территориям были причислены шахтерские города и районы, где закрывались шахты. В первую очередь это – Брянка, Стаханов, Первомайск. Потом Краснодон, Свердловск (хотя Свердловск сегодня я не могу назвать депрессивным регионом, так как он входит в пятерку интенсивно развивающихся регионов), Красный Луч и три района – Кременский, Антрацитовский и Краснодонский. Этим регионам государством был предоставлен ряд льгот, чтобы в них начали заходить предприниматели. И первая задача, которая стояла перед комитетом по вопросам территорий приоритетного развития, – создавать там рабочие места, используя специальный режим инвестиционной деятельности.
Законы готовятся. Что касается территорий приоритетного развития и специальных экономических зон, то уже есть заявления премьер-министра и первого вице-премьера о том, что они будут восстановлены. Другой вопрос – в каком виде? Устроит нас это или нет? В общем, рассматривая прошлое и то, что происходит сейчас, должен сказать, что в наших городах и районах наблюдаются положительные тенденции. В области нормальными темпами идет развитие малого и среднего бизнеса. Растет количество предпринимателей, нормально собираются налоги. В целом, если посмотреть на статистику, то по уровню потребления мы приближаемся к уровню, так сказать, расцвета советского времени. А что касается жилищно-коммунального хозяйства, то что нам могут помочь только государственные субсидии, дотации. Должны также помочь и наши крупные предприятия. Тут без совместной работы органов местного самоуправления и центральной власти мы никак не обойдемся. Радует, что началась практика заключения договоров о развитии регионов с центральными органами власти. Это, конечно, не панацея, но все-таки довольно большая помощь.

Первый заместитель директора Луганского областного центра занятости Наталья Татаренко:

– Несмотря на результаты определения статуса районов по имеющимся методикам, по нашим данным к депрессивным районам у нас (в смысле занятости) можно смело отнести, например, Лутугинский – 1,3. Самый высокий уровень в Беловодском районе – 9,6, в Белокуракинском – 7,3, в Марковском – 8,7, в Меловском районе – 8,8. То есть, извините меня, идет несоответствие определения депрессивного района реальному положению дел. С нашей стороны у нас наоборот выходит картинка. То есть то, что все и так знают – Кировск, Брянка и т.п., так и выходит. На сегодня показатели по Брянке – 2,2, а в Кировске – 3,8. Вместе с тем в Рубежном – 7,7. А это говорит уже о том, что «угольный» этап прошел. В этом смысле самый большой процент высвобождения приходится на 95?е – 96?е годы. Шли, шли и дошли. На сегодня в центре занятости стоят только десятки шахтеров. Остальные уже рассредоточились. Или по переводу на другие шахты, или уехали в Ростовскую область (ездят и работают там). И дальше даже уезжают. Часть перешла на торговлю. И на сегодня проблемы с шахтерами, которые состоят на учете, можно сказать, нет. И надо учесть, что шахтеры – одни из тех лиц, которые не хотят никакой другой работы. Центр занятости пытается вовлекать их в предпринимательскую деятельность, у нас есть возможность финансировать ее начало, но это единицы. Переобучить на другую специальность – это единицы. Они хотят доработать там, где начинали. Потому что это – угольный стаж, льготные пенсии и т.д. И у нас сегодня на первый план выходят сельскохозяйственные районы. Мало того, возьмите тот же Стаханов. На сегодняшней день там нет вообще ни одной шахты и ни одного рабочего места по специальности для того, чтобы шахтер вернулся обратно. Я не знаю, правда или нет, а мы пытались получить хотя бы копию такого документа, но на сегодняшний день на многих угольных предприятиях запрещен прием на работу. На многих угольных объединениях шахтеры просто не нужны. Новые пласты не разрабатываются, расширения производства нет. Об этом говорят директора и «Краснодонугля», и «Лисичанскугля», и «Первомайскугля»…

Мы даже пытались обучать шахтерским специальностям, обращались в Минугля, но у нас мало что получилось. В чем тут нюанс. Есть учебно-курсовые комбинаты при угольных объединениях. Мы учим на них наших безработных. Но если он обучается за счет службы занятости, он получает 110 гривен стипендию, и все. Если же он сам туда пришел, то он получает минимальную заработную плату (450 грн), и период учебы засчитывается ему в угольный стаж, чего нет у нас. Тут надо решать вопрос между министерствами, чтобы деньги, которые вкладывает в нас работодатель в виде взносов, могли бы использоваться с пользой и для Минуглепрома, и для безработного, и для конкретного работодателя на месте. Решить этот вопрос на сегодняшний день мы пытаемся, но у нас не получается, нас никто не хочет слышать в этом отношении почему-то. Но главная проблема не столько с шахтерами, сколько с женщинами. Ведь при шахтах была еще и инфраструктура – бытовые комбинаты, детские сады, жилищная сфера и т.п. Сегодня же и по Краснодону, и по Свердловску, и по Брянке 98% на учете в центре занятости составляют женщины. И женщине некуда деться, ей нет на рынке труда места…
На фабриках легкой промышленности, которые существуют в некоторых городах области, даже мизерных зарплат не получают. Давальческое сырье, на котором работали эти предприятия, таможня сегодня не пропускает. И эти фабрики сегодня стоят. Вот конкретный пример: приезжаем в Кировск, а у них заказ – 150 пиджаков на месяц по цене в пять гривен за штуку! Какой будет заработок у женщин? Это вот им кинули просто. Заказчик же иностранный требует соответственное качество. А пошив такого же пиджака за границей стоит 60 евро!
Вы правильно ставите вопрос, например, о «Легинвесте», но наш центр занятости (т.е. посредник между работодателем и безработным) не может сам сдвинуть все дело с мертвой точки. Мы пишем письма, обращаемся в различные министерства, выступаем на коллегиях… На сегодняшний день 50% вакансий, которые мы получаем, невозможно использовать. Там долги по зарплатам, задержки выплат и т.п. Кто пойдет туда работать? Думаю, что у нас мало что может сдвинуться с мертвой точки, если правительство не пересмотрит существующие подходы и не предоставит налоговые льготы предпринимателю, создающему рабочие места. Нужно, чтоб наши народные депутаты это понимали и изменяли законодательство соответствующим образом.

Начальник управления ЖКХ Луганской ОГА Валерий Алешкин:

– От чего миграция зависит? Есть работа – люди оседают, нет – уезжают. Человеку нужны комфортные условия для жизни – чтобы, придя после работы домой, он попал в теплую квартиру, чтоб была вода, хотя бы холодная, чтоб были коммунальные услуги, нормальная дорога, по которой можно было бы пройти, не поломав ноги.

Очень важно, что ваша газета подняла эту тему, которая действительно волнует людей, особенно в регионах. Вот некоторые наши депутаты областного совета спрашивают: «Зачем селу помогать? Ведь они себя и так там хорошо чувствуют». Я тогда задаю им один вопрос: «А когда вы там были последний раз, хотя бы в гостях?». Такая же тяжелая ситуация и в шахтерских поселках, где когда-то развивалась угольная промышленность. Например, наш пресловутый нашумевший город Зоринск. Ведь, я вам скажу, надо иметь крепкую нервную систему, чтобы просто там побыть. А каково людям, которые там живут?

В Зоринске, например, Мнистерство угольной промышленности, на балансе которого находится и жилищный фонд, и социальная сфера, и коммуникации вместе с котельными, пытается передать все это в собственность территориальной громады. Громада не может принять это в свою собственность, ибо согласно Горному закону, должно быть финансовое сопровождение. Кроме того, передаваемое имущество не в нормальном состоянии, а просто развалено. Что предпринимает в этой ситуации Минуглепром? Дают на передачу в собственность территориальной громады, кажется, 7 миллионов гривен, но когда – 25 декабря! А финансовый год заканчивается 27-го. Но ведь нужно еще тендер провести, то есть еще 30 – 45 суток. Дальше. В начале этого года Минуглепром добился от Министерства финансов финансирования передачи социального и жилого фондов в коммунальную собственность. На Луганщину выпало 31,7 миллиона гривен. Мы посмотрели на график – деньги выделяют в четвертом квартале. Областная государственная администрация, управление промышленности начинают бомбить письмами и Минфин, и Министерство угольной промышленности с просьбами передвинуть сроки финансирования хотя бы на третий квартал. Чтобы у нас было время освоить эти средства и совершить передачу. И каков, вы думаете, был ответ спустя два месяца?

Финансирование урезали на 16 миллионов! И теперь мы выходим в зиму с такой же проблемой. Такая же, кстати, проблема в Луганске с жильем, которое находится на балансе завода имени Ленина. Город не может принять его в свою собственность, так как не хватает денег. В городском теплокоммунэнерго, например, задолженность за газ – более двух миллионов. И если туда передать еще 50 домов, то за какие средства их будут содержать? В том же Луганске есть и так называемый городок ВВАУШ (высшее военное авиационное училище штурманов). Начиная с 2001-го года Министерство обороны должно отдать, по-моему, 5,2 миллиона гривен на коммунальные нужды поселка ВВАУШ. То есть есть неплохие законы, но их никто не соблюдает. И, самое главное, что начинается это с самого верху. А страдаем от этого мы, люди на местах.

Сегодня актуальный вопрос тарифов. Он интересует всех. Хочу сказать, что все имеет свою стоимость. Эта наша условная бесплатность и приводит к тому, что появляются депрессивные регионы. Вот, например, кубометр воды стоит сейчас 95 копеек, а его себестоимость – 1 гривня 96 копеек. А у нас тарифы не пересматривались с 1999 года. То же самое касается и тепловой энергетики. Если сегодня не пересматривать тарифы на тепло, то как у нас были котлы с паровозной прямой топкой с КПД 16%, то так все и останется. Электроэнергии у нас своей почти нет, газа своего нет. Цены растут, все меняется, а зарплата, уровень обеспеченности людей, которые работают в жилищно-коммунальной сфере, остается такой же. Поэтому никто и не хочет там работать. И вот, представьте: работы нет, из коммунальных служб на депрессивных территориях люди разбегаются, а мы хотим, чтобы этот регион сохранился… Должен действовать объективный закон развития общества – закон стоимости. Другое дело, что государство должно, может быть, взять на себя тарифную разницу между потребительской корзиной и стоимостью услуг и компенсировать её. Здесь есть проблема. Но мы должны научиться говорить себе и людям правду. Что касается тарифов, то мы уже провели экспертные оценки на уровне Минэкономики, Антимонопольного комитета, академии наук. Идет апробация тарифов на депутатских комиссиях, мы выезжаем на места и показываем местным депутатам все расчеты. Или мы выводим предприятия ЖКХ на рентабельную работу, или эти предприятия просто умирают. Ведь сегодня газовщики и электроэнергетики заявили: если предприятие заявляет о своей убыточной работе, то договора на поставку с ним никто заключать не будет.

Проект “Депрессивные регионы Луганщины: проблемы и перспективы” реализовывается при поддержке Фонда развития СМИ посольства США в Украине. Содержание материалов этого проекта может не совпадать с официальной позицией правительства США

Заголовок

Заголовок

111... читать дальше >>>